Дмитрий Лоза - Танкист на «иномарке». Победили Германию, разбили Японию

Приближалась ночь. Мы надеялись, что сумеем отдохнуть, поскольку очень устали, измотанные многодневным маршем и особенно тряской на шпалах. Однако поступил категоричный приказ двигаться вперед.

Разрешаю включить ближний свет фар. Несмотря на это, идем со скоростью не более 20–25 километров в час, а на подъемах и уклонах железной дороги она снижалась почти наполовину.

К утру 20 августа пришла беда. Не выдержала огромных перегрузок подвеска ходовой части – стали деформироваться, а затем и лопаться буферные пружины балансиров опорных катков. Случилось это пока на трех «Шерманах». Вынуждены были сбросить газ и перейти на «черепаший шаг». К середине дня подразделения бригады втянулись в Чжанъу. Здесь, к великой радости и танкистов, и десантников, мы наконец покинули «чугунку» и пошли по «бетонке», сразу взяв максимальную скорость под пятьдесят километров в час. Не отставали и танки с поврежденной на шпалах подвеской. Через полтора часа движения колонна вынуждена была снова выйти на опостылую нам железную дорогу и двигаться по ней до Мукдена шестьдесят тряских километров.

Через несколько часов пути мы вышли к мосту через реку Ляохэ. Переправа через железнодорожный мост оказалась делом далеко не простым, поскольку накренившиеся на борт «Шермана» не «вписывались» во внутреннее боковое пространство мостовых ферм. Требовалась строгая «выправка» машин. Из всех вариантов переправы, рассмотренных штабом батальона, лучшим казался следующий: погрузить «Эмча» на железнодорожные платформы и перебрасывать их на противоположный берег. Правда, для этого нужны хотя бы две платформы и паровоз. На поиски подвижного состава выслали две группы разведчиков. Одна группа отправилась на недавно пройденные нами станции, вторая – на находящиеся впереди. Примерно через час поступили неутешительные вести: обнаружены платформы только 16-тонной грузоподъемности, паровозов нигде нет. Выход один – на руках по мосту перекатывать груженые платформы. Из различного подручного материала соорудили прямо на насыпи погрузочную эстакаду. Загнали на две платформы по танку. К каждой платформе приставили команду в 20 человек, которая должна была и толкать и сдерживать на уклонах драгоценный груз. Первый рейс прошел удачно, за ним второй, третий, и так почти четыре часа! От чрезмерной перегрузки задымили буксы колес. Пришлось поливать подшипники соляркой и маслом. Пот лил ручьями, руки были обдраны до крови, но все «Шермана» перетолкали на противоположный берег реки Ляохэ. Утром 21 августа батальон достиг северо-западных кварталов Мукдена, где и остановился. В то время мы еще не знали, что это была окончательная остановка в наступлении 9-го гвардейского механизированного корпуса, а 5-й гвардейский танковый корпус продолжал продвигаться к Порт-Артуру и Дальнему.

Время военное. Вошли в недавно освобожденный город, в котором не исключено наличие наземных «камикадзе» и других, переодетых в гражданское платье, фанатиков или обычных военных японской армии. Ухо надо держать, как говорится, востро. Батальону для его размещения командир бригады «выделил» две параллельные улицы, между которыми был разбит сквер. Рота Григория Данильченко заняла его площадь. Танки Дмитрия Ниякого «припарковались» вдоль тротуаров второй улицы. Экипажам было строго-настрого приказано постоянно находиться при танках, держа стрелковое и танковое оружие в боевой готовности на случай непредвиденных обстоятельств.

Через два часа нахождения в Мукдене батальон был поднят по тревоге. Мы получили приказ разоружить японскую танковую часть в близлежащем секторе города. Пятикилометровый марш-бросок, и мы достигли цели – военного гарнизона танковой бригады японцев. Окружили его нашими «Шерманами» – все оружие на боевом взводе, в полной боевой готовности. Нам было приказано открывать огонь по гарнизону при малейшем признаке сопротивления.

Создал группу парламентеров в составе начальника штаба батальона, гвардии капитана Николая Богданова, переводчика и двух сержантов. Все с оружием. У Николая Радина загорелись глаза. Он хотел присоединиться к «посланцам» в стан врага. Я погрозил ему пальцем, уняв его пыл. Группа с белым флагом направилась в расположение неприятеля. Прошло около 30 томительных минут. Парламентеры, наконец, показались в воротах. С ними вышагивал японский офицер. Подойдя ко мне, он с холодной ненавистью в голосе, на чистом русском языке сообщил, что бригада получила приказ от их командования о сдаче оружия. «Каким инструкциям мы должны следовать?» – спросил он меня.

Мы потребовали сдать все стрелковое оружие, определили порядок движения и парковки танков и других боевых транспортных средств, уточнили расположение пунктов сбора военнопленных, которые начальник штаба батальона Богданов показал офицеру на плане города. Японский капитан высказал свое понимание инструкций и возвратился к своим. Мы с волнением ждали выполнения наших требований. Прибыло бригадное начальство, чтобы наблюдать за процедурой сдачи. Я проинформировал их о сложившейся ситуации.

Примерно час прошел в ожидании. Мы были готовы к разного рода неожиданностям. Внезапно послышались звуки заводимых танковых двигателей. Через некоторое время в воротах появился легкий грузовик, позади него следовали несколько автобусов штаба, а за ними танки – выходила бригадная колонна. Ведущий танк подошел к моему «Шерману» и остановился. Мне был вручен список личного состава и вооружения бригады на русском языке. Очевидно, что это была работа капитана, ведшего переговоры. Командование бригады первым сложило оружие. Их немедленно посадили в две легковушки и под охраной отвезли в штаб корпуса.

Почти весь остаток дня мы принимали капитуляцию японских танкистов. Справедливости ради надо сказать, что даже в этот трудный и позорный для японской армии период ее офицеры и солдаты выполняли все пункты инструкции относительно сдачи оружия и оборудования. Военная дисциплина поддерживалась до последнего рокового момента, когда более тысячи солдат и офицеров бригады стали военнопленными. Но вот отдана по-японски команда, и бывшие танкисты под усиленной охраной отправились в Мукден, в пункт сбора военнопленных.

У каждого пункта временного сбора оружия и постановки танков дежурила группа батальонных наблюдателей: офицер и два-три младших командира. Богданов их снабдил выписками из штатной ведомости бригады о количестве того или иного вида оружия и боевой техники для контроля и учета поступления последних. Старший группы периодически докладывал в штаб батальона, а оттуда обобщенные данные поступали ко мне. Эти сведения через определенное время по радио я передавал в штаб бригады.