Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим (с иллюстрациями) - Алена Солнцева
В совместном их интервью Леониду Парфенову для журнала «Newsweek», записанном в начале весны, на вопрос, какой видится прокатная судьба этого фильма, Сельянов отвечает: «Достаточно успешной. Не 500, конечно, копий, но 50. Клубный показ. На DVD, я думаю, в силу определенной скандальности, к которой мы не стремимся, но которая будет вызвана всеми разговорами о жути и мраке в картине, фильм пойдет хорошо. Не знаю, покажет ли телевидение. В 1996-м году любой канал этот фильм бы с руками оторвал. Как сказал Антон Затопольский[18], это самый антисоветский фильм, какой только возможен. Ну вот, и тогда бы «Груз 200» участвовал в антикоммунистической кампании за избрание Ельцина на второй срок. Сейчас – не знаю. Но я готов поспорить с любым идеологом, который скажет, что, мол, слишком мрачно. Людям нужен и горький продукт. Я-то, скорее, предвижу невозможность телепоказа по причинам новой державности: мол, у нас была трудная, но славная история, а тут вы сняли такую беспросветную жуть про великий могучий Советский Союз, правопреемником которого является новая Россия».
Короче, Сельянов тогда считал, что «есть возможность, по крайней мере, „выйти в ноль“ финансово и что-то заработать репутационно».
Бюджет фильма, как всегда у Балабанова, невелик, всего полтора миллиона долларов, снимался он с господдержкой (Сельянов: «Без поддержки Агентства по культуре и кинематографии мы бы сами все не потянули. Конечно, это была, прежде всего, поддержка режиссера»), но сборы в кинотеатрах не дотянули и до 500 тыс., зато скандалы и дискуссии вокруг него понеслись лавиной, и они были куда радикальней, чем предполагалась. Балабанов попал своим фильмом в самое больное место тогдашнего общественного сознания, с которого пошел перелом не только в государственной идеологии, тогда только формирующейся, но и в массовом восприятии недавнего прошлого, во-первых, и уровня допустимого в кино, во-вторых.
Сельянов вспоминает: «Были забавные истории, когда билетерши в кинотеатрах взрослым людям отказывались продавать билеты на этот фильм. Вот прямо так и говорили – не продадим, не надо вам его смотреть. Они так заботились о нравственном здоровье зрителя, считали, что в этом случае имеют право на собственную гражданскую позицию, которая заключалась в том, чтобы встать стеной на пути у публики. Это нас развлекало, я даже кому-то из владельцев кинотеатров звонил, говорил: „А ты знаешь, что у тебя персонал отказывается деньги зарабатывать?“»
Но что публика, если критика передралась. На «Кинотавре», где картина была в конкурсе, никаких наград ей не досталось. Жюри предпочло отметить «Простые вещи» Алексея Попогребского, ему дали приз за лучший фильм и за режиссуру. Что касается до «Груза 200», то, с одной стороны, в прессе его обозвали, например, «мерзкой, русофобской, психопатологической картиной, полностью лишенной каких-либо эстетических достоинств и отмеченной разве что безобразной игрой актеров», но с другой – критик Роман Волобуев писал совершенно восторженно: «Балабанов делает то, что другие по малодушию не могли, и то, что просто необходимо сейчас сделать, пока мы тут все окончательно не покрылись глазурью – загоняет этой телочке в сердце осиновый кол. Он – Ван Хельсинг, он самый смелый человек в этой стране. Он, и еще Сельянов. Сельянов теперь может спродюсировать еще двух „Меченосцев“ и, например, перестать надевать в общественные места брюки – имеет полное моральное право по сумме заслуг».
Человек боли
Из-за «Груза 200» перессорилась даже Гильдия критиков и киноведов. После голосования стало понятно, что с небольшим перевесом побеждает «Груз 200», но его противники были столь активны, что на заседании обсуждалось решение разделить награду между двумя фильмами. В конце концов занявший второе место по количеству голосов фильм Попогребского «Простые вещи» получил диплом. Но на церемонии произошла путаница, не полюбивший «Груз 200» Виктор Матизен, вручая награды, как показалось многим, как бы уравнял призы, что вызвало возмущение сторонников «Груза 200», было написано открытое письмо Президенту Гильдии и часть его подписавших критиков демонстративно Гильдию покинули. Страсти кипели, тут Балабанов был прав: «Я изначально отдавал себе отчет в том, что „Груз 200“ будет скандальным фильмом. Про наше кино будут говорить, очень многим оно не понравится, но равнодушным оно никого не оставит. Уже сейчас можно сказать, что картина получилась хорошей».
Международная фестивальная судьба у «Груза 200» не особо сложилась. Хотя голландские критики присудили фильму свой приз в Роттердаме. «Груз 200» был представлен и в параллельной программе «Венецианские дни» на Мостре-2007, говорят, зал был забит битком, принимали картину с интересом, но какого-то особого успеха вне родины у него не появилось.
По телевизору его, кстати, показали в популярной тогда программе Первого канала «Закрытый показ», и, конечно, там схлестнулись страсти, прямо скажем, мало имеющие отношение к художественным достоинствам картины.
Балабанов снимал этот фильм, находясь не в самой лучшей – и это очень мягко говоря – физической форме, т. е., попросту, он очень много пил. Сельянов, который не любит это обсуждать, тем не менее вспоминает: «Сьемки „Груза 200“ проходили как обычно, за исключением того, что Леша пил, как положено. Я не люблю про это. Но вот мне звонил Серебряков и жаловался. Дескать, Леша ложился на землю, на пол, лежал там, и не глядя на площадку, режиссировал. Ну да, все вроде друзья, и уважение есть, но артист все-таки недоумевает. Жалуется: „Как так я буду работать? Это невозможно“. Ну, я ему отвечаю: „Подожди, вот сейчас эту сцену, снятую, склеим быстренько, и ты все поймешь“. А речь шла о сцене убийства героя Серебрякова, я ее до того и не видел, но мы с Лешей ее обсуждали у меня, был один вопрос, на который я ответ хотел от Леши услышать. Услышал, конечно. Так что я знал, что она была правильно придумана, и был уверен, что она и снята правильно, Леша же мог снимать кино, не глядя, ну в том смысле, что оно у него все было в голове. Вот помню, оператор устанавливает камеру, долго ищет позицию, а Леша ему просто говорит: „Переставь на десять сантиметров левее“. И это именно та точка, которая должна быть. Так что все было нормально, как надо с той сценой, снято как надо».
Серебряков, впрочем, вспоминал про сьемки «Груза 200» без энтузиазма, и на вопрос корреспондента: «А если Алексей Балабанов пригласит вас в свой новый
