Владимир Хазан - Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942)

Пинхас Рутенберг избран председателем Ва’ад Леуми, гласит краткая телеграмма из Иерусалима.

Подробности этого избрания еще неизвестны. Но несомненно, что оно должно обозначать собою какой-то поворот в жизни и работе той почтенной ненужности, в которую превратил себя этот высший орган палестинского ишува. Под просвещенным руководством его прежних заправил Ва’ад Леуми стал средоточием дешевого политического умничания, парализующего всякую энергию и всякую действенность. О последствиях уже и говорить не приходится.

Свою совершенную никчемность в этот тяжелый и ответственный момент поняли, по-видимому, и нынешние «вожди» ишува. И пришлось им «призвать варягов». П. Рутенберг, до сих пор сознательно стоявший в стороне от всякой «политики» и всецело отдавшийся своему любимому делу электрификации, не счел возможным уклониться от ответственности и принял оставленное ему тяжелое наследство.

От него ждут многого. Рутенберг – человек недюжинной воли и не омраченного пилпулистикой18 разума. Он – тот человек, который способен заговорить с палестинской администрацией нужным тоном и держать себя с ней должным образом. Он пользуется уважением и признанием подавляющего большинства ишува. От него вправе ждать многого (<Ред.> Дневник 1929: 2).

Забегая вперед, скажем, что эти ожидания не оправдались, см., к примеру приводившуюся в предыдущей главе статью А. Вейншала «Живой мертвец». Через год, 19 сентября 1930 г., недовольный происходящим и бессильный что-либо изменить, Рутенберг подал в отставку. Продержавшись до февраля 1931 г., он оставил эту должность (спустя время, в 1939 г., его опять будут просить возглавить Ва’ад Леуми, и вновь картина повторится: в августе 1940 г. он уйдет в отставку). Однако тогда, в конце 1929 – начале 1930 г., взяв в руки бразды правления в ишуве, Рутенберг, был, конечно, крайне заинтересован в раскрытии «московских происков» в собственном «национальном доме», тем более что свои услуги предлагал такой корифей в деле разоблачения провокаторства и деятельности секретных спецслужб, как Бурцев.

Установи Бурцев связь между нападением арабов и большевистской пропагандой, это могло бы служить Рутенбергу сильной картой для того, чтобы убедить английскую администрацию начать «закручивать гайки». Аргумент о «красной» опасности наверняка оказался бы для англичан более серьезным, нежели религиозно-националистический арабский фанатизм. В январе 1930 г. сорвалась попытка Кацнельсона примирить Рутенберга с Вейцманом, и сорвалась именно по политическим мотивам. Судя по оптимистическим письмам Кацнельсона из Лондона (жене – Лее Миркин-Кацнельсон, от 15 января 1930 г., или на следующий день – анонимному корреспонденту, см.: Katznelson 1961-84, V: 296, 301), его посредничество готово было принести успешный результат, но затем все расстроилось из-за уступчивой позиции, занятой Вейцманом и руководимой им Сионистской организацией по отношению к англичанам, не принявшим необходимых мер для усмирения арабов. Так что даже если не брать во внимание личной заинтересованности в подобного рода разоблачении, само «служебное положение» Рутенберга обязывало предпринимать какие-то энергичные шаги.

По всей видимости, осенью 1929 г., они, Рутенберг и Бурцев, возобновили общение, и, судя по первому из приводимых ниже писем (от 30 декабря 1929) неукротимого сыщика-антиболыие-вика, занятого тогда разоблачением деятельности Коминтерна в Абиссинии, Рутенберг оказался ему чем-то полезен. Днем раньше Рутенберг, находившийся в то время в Лондоне, перевел для Бурцева деньги в Париж. При этом, вероятно, по причине, уже объясненной А. Седых выше, – о том, что значительные суммы ему сразу было передавать опасно, – Рутенберг воспользовался посредничеством И.И. Фондаминского, который, как видно, был в курсе происходящего и вообще выступал в качестве связующего звена между ними. В сопроводительной записке от 29 декабря 1929 г. Рутенберг писал (.RA, копия):

Дорогой Илья Исидорович.

Посылаю Вам 2000 франков. Если понадобится, телеграфируйте. Новые части Вам переведут еще, всего до 6000, включая посылаемые 2000, даже если меня не будет в Лондоне.

Всего Вам хорошего,

П. Рутенберг

Деньги выдавайте Вл. Львовичу для паспорта19, и если попросит 1000. Вообще же передайте объяснения предполагаемых расходов и давайте туго. О больших расходах сноситесь заранее со мной.

ПР

Следующим днем датировано упомянутое выше бурцевское письмо Рутенбергу. В нем говорилось20:

Рутенберг!

Большое спасибо Вам за фотографии, они мне много помогли. Как видите, я добился того, что абиссинский орган, который сначала нападал на высланных русских, теперь признал свою ошибку. В ближайшее время появятся мои статьи, разоблачающие большевицкие интриги в Абиссинии и связи большевиков с самим негусом и с Довгалевским/Беседовским в Париже21. Затем предвидятся разоблачения еще более важного значения, касающиеся и Вашей страны, и смежных с ней других стран.

У меня есть к Вам как к русскому журналисту большая пожарная просьба. Я Вас попрошу ответить мне в день получения моего письма, а через день-два выслать дополнительные сведения. Медлить нельзя ни одного дня. Дело вот в чем заключается.

Один влиятельный европейский орган обратился ко мне с просьбой, чтобы я за своим именем выступил в ближайшие дни по вопросу о деятельности большевиков в Палестине. Мне дают точные данные о том, что большевики через своих агентов среди арабов устроили ряд возмутительных погромов и убийств в этом году в Палестине. Для этой цели они послали туда огромные деньги. Существует инструкция из Москвы, как на местах в Палестине разжигать ненависть между арабами и евреями. Мне передана только опись этих всех документов людьми, которые видели эти документы. Но для меня обязательно иметь точный текст (полный) этих документов. А также фотографию с них. Вы – литератор, интересуетесь этими вопросами давно. Я думаю, что Вам было бы возможно добыть эти документы. Но только обращаю Ваше внимание на то, что эти документы мне нужны именно «в пожарном» порядке. То, что можно сделать сегодня, не откладывайте на завтра. Все посылайте экспрессом.

Кроме того, я Вас попрошу прислать мне по вопросу о деятельности большевиков в Палестине возможно больше документов, а также Ваши соображения по поводу них и по поводу вообще этого вопроса. Я знаю, что Вы горячо относитесь к борьбе с большевиками и поэтому надеюсь, что Вы сделаете по моей просьбе все, что возможно. Все Ваши материалы и все Ваши указания мне нужны для чрезвычайно важного выступления в литературе.