Нуэль Эммонс - Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим

Оглянитесь вокруг, белый человек прогнил. Вместе со своими свиньями он поставил доллар выше всего. Превыше даже собственных детей. Черномазые устали быть тряпкой, о которую богачи вытирают ноги. Так что пока белый занят своими деньгами, чернокожий трахает его белокурых и голубоглазых дочерей, а потом рождаются дети смешанной крови. И все это плохо кончится. Скоро начнется настоящее сумасшествие, и наступит хаос. Но нас он не коснется, ибо мы найдем себе пристанище в прекрасном краю, и лишь нам будет известно, как спастись. Чтобы как следует подготовиться, нам нужны тонны оборудования и припасов. И если нам нужно где-то подворовать и нечестно поступить, чтобы достать все необходимое, давайте же так и сделаем».

Впоследствии — и это продолжается даже сейчас — сказанное мной настолько извратили и раздули, что перевранным оказалось каждое слово. Если мое обещание найти скважину в пустыне, где я видел воду, означает намерение построить подземный город (как сказал окружной прокурор), то я не знаю, как вообще можно что-либо говорить или слушать. А если в моем мнении насчет белых и черных и желании быть подальше от их дрязг кто-то увидел стремление развязать войну и исправить мир после ее окончания, то, значит, не только у меня сильное воображение. Что касается пустыни, все сводилось лишь к тому, что мне нравилось там жить, как и некоторым ребятам из нашей компании. Неприятности, которые доставляла нам полиция, моя болтовня насчет возможных расовых столкновений и нарисованная мной картина лучшего места для жизни сделали молодежь готовой на все. Даже те, кто поначалу сопротивлялся, теперь осмелели. На самом деле порой они были слишком отчаянны и навлекали на нас беду, причем не всякий раз нам попадало именно от полиции.

Взять, к примеру, Сьюзан. Она постоянно уходила с ранчо, полная благих намерений сделать что-нибудь полезное для нашего общего дела. Но, уходя от нас, она так увлекалась, что, забываясь, оставалась с пустыми руками, или, еще лучше, обчищала всех, с кем спала, и скорей бежала назад на ранчо вместе с наворованным добром. Однажды, вернувшись после нескольких дней отсутствия, Сьюзан протянула мне два пакетика с марихуаной, за которые мы могли бы выручить тридцать долларов, и сказала: «Вот, Чарли, это все, что я смогла раздобыть. Но в следующий раз я постараюсь получше». Через двадцать минут в наш двор въехала машина с тремя здоровыми молокососами — двумя мексиканцами и одним белым. Один из мексиканцев начал орать: «Я ищу Сэди, Сьюзан Аткинс, она здесь?» Я преградил ему дорогу на полпути от машины к салуну, спросив, зачем ему девушка. «Она моя женщина, и мне известно, что она здесь. Скажи ей выйти!» Я позвал Сьюзан из салуна. С большой неохотой она подошла к нам. Парень, с которым я разговаривал, схватил ее за плечо и сказал: «Давай, сучка, залезай в машину и не вздумай больше убегать». Сьюзан рванулась назад, ответив мексиканцу: «Я никуда не собираюсь идти с тобой, приятель. А теперь убирайся отсюда и оставь меня в покое. Я уже давно с Чарли и останусь здесь». Парень смерил меня взглядом и сказал: «Это моя сучка, и я возьму ее с собой». — «Ладно, приятель, — ответил я ему, — ты видишь здесь хоть один забор? Забирай ее, если она хочет идти с тобой. Ничто не мешает никому из вас делать все, что захотите». Парень вновь потянулся к Сьюзан, но она отпрыгнула назад, сказав ему, что она не собирается никуда с ним идти. «Тогда я надеру твоему старику задницу и заберу два фунта своей травы», — сказал парень, начиная наступать на меня. С одной лишь гитарой в руках, я уклонился и ответил ему: «Короче, парень, не заставляй меня ломать гитару о твою башку. Если девушка хочет ехать с тобой, она твоя. Иначе она остается, а ты проваливаешь. Но если ты не уберешься, я вытащу пушку из кармана и разнесу твой хренов череп вдребезги».

Парень ощупал меня взглядом и понял, что мне некуда было сунуть пистолет, ведь я был в джинсах и футболке. «Ты, уродливый недомерок, у тебя нет никакой пушки. Я забираю эту девку и свою траву». Он достал из кармана пружинный нож и пошел на меня. Я отпрыгнул и выдернул из ботинка охотничий нож размером посолиднее. Тут парень заколебался. «Послушай, приятель, — начал я, — у нас есть два пакета травы. Они твои, если только ты выбросишь всю эту ерунду из головы и уедешь. На самом деле здесь не два фунта, как ты сказал, но если эта трава тебя осчастливит, забирай ее и уматывай, и мы уладим дело без поножовщины». — «Я не согласен на две унции и не дам этой сучке одурачить себя», — ответил парень и бросился на меня с ножом. Увернувшись, я слегка порезал ему руку. «Вот видишь, что ты наделал. Я не хотел поранить тебя, но ты вынудил меня сделать это. Теперь ты ничего не получишь. Ни девушки, ни травы». — «Иди к черту», — услышал я в ответ. Мексиканец вновь попытался пырнуть меня ножом, но я ускользнул, на этот раз задев другую его руку. Его приятели уже собирались наброситься на меня, но, увидев идущих ко мне на помощь ребят из салуна и поняв, что сила не на их стороне, не стали вмешиваться, оставшись в роли наблюдателей. Задев парня в третий раз, я сказал ему: «Слушай, парень, так ты ничего не добьешься. Ты ни разу не достал меня, я же продолжаю тебя царапать. Девушка уже сказала тебе, что не хочет идти с тобой, а я сказал, что здесь нет никаких двух фунтов травы. А раз уж ты свалял такого дурака, я не отдам тебе и тех двух унций, предложенных тебе за то, чтобы ты убрался отсюда подобру-поздо-рову. Пусть твои дружки отвезут тебя куда-нибудь, где тебя заштопают, — это лучшее, что ты можешь сейчас сделать». Пробормотав, что он вернется отомстить, парень сел в машину вместе со своими приятелями, и они уехали.

Сьюзан подбежала ко мне с вопросом: «Ты в порядке, Чарли? Этот лживый мерзавец не поранил тебя, как ты его? Он все наврал! Я не брала у него никаких двух фунтов». — «Сьюзан, — заговорил я, — тебе нет нужды давать мне объяснения. Я тебе уже тысячу раз говорил, все, что ты делаешь, ты делаешь для себя, не для меня. Но я уже чертовски устал от неприятностей, которые ты на нас навлекаешь. Когда-нибудь тебе придется разбираться с ними самостоятельно».

Понятное дело, что, несмотря на всю неотложность отъезда из города, я по-прежнему ходил по пятам за Деннисом, Дже-кобсоном и Мелчером, чтобы добиться от них чего-нибудь полезного для нас. По настоянию Джекобсона, Мелчер и еще один приятель наконец-то съездили на ранчо Спан и отсняли несколько видеокассет. Однако материал не произвел на Мелчера должного впечатления, чтобы заставить его взяться за раскрутку. Нас кормили обещаниями. «Мы попробуем еще раз», — только и слышали мы. Но одними обещаниями сыт не будешь, поэтому мы продолжали воровать, торговать наркотиками и проворачивать всякие другие дела, чтобы как-то продержаться.