Нуэль Эммонс - Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим

Деннис, Джекобсон и Мелчер наметили две студийные сессии, первая должна была проходить в какой-то студии в Вест-вуд-Виллидж. Человек пятнадцать, мы тут же наводнили помещение. Заправлявший студией парень сразу начал объяснять нам, что можно делать, а что нельзя, где сесть, где стоять, как поворачивать лицо и даже как держать микрофон. Мы начали, соблюдая все его указания, но девочки хотели смотреть на меня и подпевать, оставив свои места, на которые их расставил парень. Он замахал руками. Мы пробовали начать снова, и так — раза два или три. И с каждым разом у нас получалось все хуже и хуже, как считал руководитель студии. В конце концов, все происходящее стало повторением моей первой записи на студии Universal. Они не захотели, чтобы мы играли так, как мне казалось правильным. Менеджер студии велел нам выметаться. Не оставшись в долгу, мы послали его куда подальше, в общем, наша запись провалилась.

Потом Деннис пытался остудить меня. «Слушай, Чарли, — начал он свои увещевания, — эти парни, которые рулят студией, знают, что делают. Они знают, как лучше разбить звук и как потом свести все вместе. Так что, когда ты в студии, делай так, как они говорят. Черт, приятель, даже наша группа прислушивается к их советам». Я сказал, что в следующий раз буду послушным.

«Следующий раз» состоялся в домашней студии брата Денниса, которая была больше многих коммерческих студий. На этот раз все прошло довольно гладко, и мы записали около десяти песен. Но для того, чтобы заработать на этом деньги и продвинуть нас на рынок, все еще требовалось какое-то время.

Меж тем нам пришлось платить за жилье и коммунальные услуги, плюс расходы на питание и прочее. На все нужны были деньги. На ранчо Баркер оставались ребята, и о них надо было заботиться, еще несколько человек — на ранчо Спан, и за ними тоже был нужен пригляд. Говоря языком СМИ, можно сказать, что у меня была «семья», о которой я должен был заботиться. Семья, где, похоже, никто и пальцем не шевельнул бы, чтобы заработать или принести в дом какие-то деньги, пока им не скажешь, что и как для этого нужно сделать. Да, я был счастлив, наконец-то записав наши песни на кассету, и свято верил, что музыка обеспечит нам пропитание, но деньги на расходы нам нужны были прямо сейчас.

Особенно тягостной была ситуация на ранчо Баркер. У ребят не было поблизости хоть какого-нибудь магазина, где они могли бы купить продукты или бесплатно набрать просроченных. Еду на ранчо приходилось завозить в огромных количествах, к тому же нам нужны были электрогенераторы, газовые баллоны и множество всяких запасных деталей. Поскольку я относился к пустыне как к месту, где хотел бы проводить с ребятами много времени, я хотел устроить все там как можно комфортнее. Для дополнительного удобства я планировал достать еще машин, чтобы свободно передвигаться по горам и в пустыне.

Никто из нас, включая меня самого, не горел желанием ходить на постоянную работу, поэтому приходилось искать другие способы добывания столь нужных денег. Одна из возможностей упиралась в мое тюремное прошлое и связи с корешами. Мне показалось, что для нас наступили трудные времена, и я забыл о своих клятвах больше никогда не бросать вызов системе.

Раньше я не искал компании своих бывших тюремных друзей, за исключением разве что нескольких избранных, перед которыми мне нравилось выставляться. Теперь я перестал быть таким разборчивым, когда дело касалось наших гостей. Я даже позвонил кое-кому из до сих пор промышлявших воров, с которыми был знаком. С пятнадцатью — двадцатью красотками, ходившими у меня в домочадцах, заручиться помощью нескольких воров была не проблема. Самое главное заключалось в том, что, несмотря на всю мою готовность участвовать в деле и мой опыт, мне нельзя было мелькать на месте преступления. Разрабатывать планы и отдавать распоряжения я тоже не г/юг. Стоит случайно дать какое-нибудь указание — и уже появляются улики.

За три-четыре недели после нашего переезда туда «Желтая подводная лодка» превратилась в концертный зал для музыкантов, в порностудию для сексуально извращенных продюсеров, в наркоманский притон, воровскую малину, автомастерскую, где разбирались на запчасти угнанные машины, в общем, наш дом можно было назвать практически всем чем угодно, но только не борделем. Здесь никогда не торговали телом! Может быть, телом расплачивались за оказанные услуги, но только не продавали его за деньги. И все время мы старались сохранять честное лицо для Денниса, Джекобсона, Мелчера и любого другого, кто мог хоть как-то посодействовать нам в музыкальном мире.

Очень скоро нам стало мало половины гектара земли, на которой стояла «Желтая подводная лодка». Наши ряды пополнялись, а запчастей накопилось столько, что они стали привлекать внимание соседей и полиции. Так что я отправился повидаться со стариком Джорджем. Его ковбои не обрадовались, когда я вдруг объявился на ранчо, но мы с Джорджем прекрасно ладили.

Джордж сказал мне: «Конечно, сынок, у меня всегда найдется место еще для одного-двух живых существ. Только вам надо подумать, где вы приткнетесь, ведь в другом доме появились новые жильцы». — «Да без проблем, Джордж, весна же на дворе. Мы уже не на автобусе, мы добили его в пустыне. Мы поставим палатку, может, две и прекрасно устроимся. Спасибо». В качестве решающего довода я спросил: «Девочки хорошо о вас заботятся, Джордж?» — «Конечно, обожаю, когда они рядом». Его подмигивание и довольная усмешка были красноречивее слов.

Уезжать из дома на Грешэм-стрит было нелегко, ведь здесь мы жили, здесь была студия и гараж на две машины, где разбирались ворованные тачки. Некоторым девушкам совсем не улыбалась перспектива перебраться из комфортабельного дома на открытый воздух или, в лучшем случае, в палатку. Их слова раздражали меня, и я кричал на них: «Да как вы жили всю дорогу, черт возьми, не помните? С тех пор как мы встретились, мы жили на дороге, в автобусах, на пляже, в пустыне — в палатках, да где угодно. Что с вами такое? Разве вы не понимаете, что это делается ради вашего же будущего? Господи, да еще четыре месяца назад вы переехали бы в любое место без всяких разговоров. Что же изменилось?»

Потом, когда до меня дошло, насколько круто я обошелся с девушками, я понял, что должен был сам задаться вопросом о том, что происходит. Каждый из нас переживал довольно непростые изменения, а все из-за стремления получить побольше денег. Нечестно заработанных денег. Хотя в большинстве своем группа была не против мелкого воровства ради выживания, но теперь они видели меня в другом обличье. Теперь я был мошенником, смотревшим на все сквозь пальцы, вором, которому было все равно, как добывать деньги. Простота нашей прежней жизни, любовь и забота о каждом сменялись ненасытным вещизмом. Я утешал и оправдывал себя, мысленно обещая, что со всем этим дерьмом будет покончено, как только наши пластинки появятся на рынке. А пока до полного обустройства в пустыне у нас не было другого выхода.