Кирилл Москаленко - На Юго-Западном направлении, Воспоминания командарма (Книга I)

Первым из них, как и прежде, считалось московское. Там, как ожидалось, немецко-фашистское командование, несмотря на поражение своих войск зимой 1941/42 г., могло нанести новый удар с целью захвата столицы нашей Родины. Наряду с фронтальными ударами по войскам Западного фронта ожидались обходные маневры крупных танковых и механизированных сил с юга и юго-востока для выхода на Волгу в районе Горького с целью изоляции Центрального промышленного района от Среднего Поволжья и Урала.

Вторым направлением, согласно тем же предположениям, должно было стать южное. Здесь намерения противника определялись так: овладение низовьями Дона с последующим ударом на Кавказ, к источникам нефти. На этом направлении считались вероятными вспомогательные удары на Сталинград и из Крыма на Кавказское побережье Черного моря. Предусматривалась и возможность появления третьего вспомогательного направления - из Курска на Воронеж. Цель перерезать железнодорожные магистрали, связывающие центр страны с югом.

Изложив все это, генерал Баграмян сделал вывод, что вражеское командование может начать активные действия в середине мая. Затем он охарактеризовал противостоящие друг другу силы на юге советско-германского фронта, их состояние и возможное усиление в ближайшее время. В заключение докладчик сказал, что наши войска располагают большими преимуществами и поэтому должны упредить намерения противостоящего врага, разгромить его силы и выйти на рубеж среднего течения реки Днепр{63}.

Основываясь на опыте наступления 6-й армии в январе и 38-й армии в марте, я высказал сомнение в возможности осуществления таких широких планов, напомнил о неукомплектованности дивизий личным составом и вооружением, слабой обученности прибывшего пополнения, отсутствии подвижных ударных соединений. О том же говорили другие командармы. Отмечались также недостаточная подготовка командного состава низшего и среднего звена, отсутствие необходимого количества танков непосредственной поддержки пехоты, слабость вторых эшелонов и резервов в проводимых наступательных операциях.

Члены Военного совета, настроенные оптимистически, постарались рассеять сомнения командармов. Они заверили, что операций на намечаемую большую глубину будут планироваться последовательно, дивизии получат недостающее пополнение и вооружение, для обучения личного состава отводится необходимое время. Нам обещали, что танков будет достаточно не только для непосредственной поддержки пехоты, но и для создания подвижных ударных групп с целью развития успеха наступления. Наконец, член Военного совета Н. С. Хрущев заявил, что Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин сам поставил перед войсками фронта эту задачу и что уже одно это является гарантией успеха.

Должен сказать, что это сообщение, впоследствии, впрочем, не подтвердившееся, прозвучало тогда весьма обнадеживающе. Мы сочли, что возложенная на нас задача связана с широкими планами Ставки и, возможно, имеет особо важное значение для всей предстоящей весенне-летней кампании Красной Армии. В этом случае, как мы понимали. Ставка должна была позаботиться о необходимом усилении армий, выделенных для участия в наступательной операции в районе Харькова.

II

Успокоенные относительно предстоящих операций, мы с Н. Г. Кудиновым сразу же после заседания поспешили возвратиться на командный пункт армии.

Там нас ждал бурный водоворот событий. Ведь в те дни 38-я армия продолжала вести напряженные бои, не дававшие, к нашей величайшей досаде, ожидаемого результата. Дивизии наступали, но осуществить прорыв не могли. Более того, вновь подтвердилась истина, что выталкивание противника никогда не приводит к решительной победе, а чаще всего таит в себе неприятные сюрпризы. Горькую пилюлю пришлось проглотить и нам. Я имею в виду уже упоминавшийся контрудар, который фашистские войска нанесли по правому флангу 38-й армии, поставив под угрозу все территориальные успехи, которых мы добились в ходе наступления. Ликвидация последствий этого контрудара потребовала немалых усилий и заставила ввести в бой резервы.

На этом, собственно, и окончилась наступательная операция, начатая в марте. Однако бои местного значения продолжались и впоследствии, вплоть до 9 апреля, когда противнику удалось оттеснить наши войска за р. Большая Бабка и закрепиться в населенном пункте Песчаное, который до этого несколько раз переходил из рук в руки.

Бои местного значения доставляли нам серьезные неприятности. Противник, подтянувший на наш участок фронта часть сил пяти пехотных и одной танковой дивизий, не хотел примириться с захватом плацдарма на западном берегу Северного Донца. Враг прилагал максимум усилий, чтобы сбросить нас с этого клочка земли. Днем и ночью предпринимались контратаки пехоты при поддержке танков, причем в самых неожиданных направлениях. Мы их успешно отражали, причиняли врагу серьезный урон, но и сами несли немалые потери.

Так обстояло дело на нашем участке фронта. На других же царило затишье, прерываемое отдельными огневыми налетами. Поэтому там можно было заниматься обучением красноармейцев и командиров, их подготовкой к предстоявшей новой наступательной операции. Нам же вместо этого приходилось держать войска на переднем крае.

Тем не менее мы тоже делали все возможное. И вдруг выяснилось, что 38-й армии ставилась задача на оборону.

10 апреля, на следующий же день после того как утихли бои на правом фланге армии, была издана директива войскам Юго-Западного фронта. Она, в частности, предписывала армии передать вновь сформированному полевому управлению 28-й армии четыре стрелковые дивизии с их полосами обороны, мотострелковую бригаду, кавалерийский корпус и почти все имевшиеся у нас средства усиления. Это значило, что мы лишались как раз того участка фронта, расположенного между населенными пунктами Огурцово и Печенеги, где наша армия в марте наступала и, преодолев упорное сопротивление противника, овладела так называемым Старосалтовским плацдармом в междуречье Северного Донца и Большой Бабки.

Взамен этого 38-й армии передавались из 6-й армии две стрелковые дивизии с их полосами обороны (Бригадировка, Щуровка, Меловая, Нижний Бишкин) и ставились следующие задачи: "Прочно оборонять занимаемый рубеж и особенно направление Чугуев - Купянск и Балаклея - Изюм. С начала наступления 28-й и 6-й армий активизировать оборону с целью сковывания противостоящих сил противника"{64}.

Я был в полнейшем недоумении. Ведь командование и штаб 38-й армии за месяц наступательных боев не только хорошо узнали сильные и слабые стороны своих войск, но и изучили противостоящего врага и его систему обороны. Мы приобрели некоторый опыт организации наступательных действий на этом участке фронта, блокировки опорных пунктов противника. Ни одним из этих преимуществ не обладал штаб 28-й армии. Между тем именно ему предстояло руководить нанесением главного удара в этой полосе и осуществлением прорыва вражеской обороны на широком фронте. На мой взгляд, это не облегчало, а затрудняло выполнение общей задачи. Представлялось целесообразным использовать 38-ю армию не только для сковывания войск противника на Чугуевском плацдарме, но и для нанесения удара частью сил в тыл чугуевско-балаклеевской группировки противника. Свои соображения я изложил в донесении штабу фронта.