Герман Гискес - Операция «Северный полюс». Тайная война абвера в странах Северной Европы
В вышеприведенном примере предупреждение слышно не особенно отчетливо, но картина становится совершенно иной, если представить себе, какая надпись появится в блокноте принимающего радиста в Англии. Поскольку знаки вычеркивания не записываются, сообщение будет выглядеть таким образом:
А каждая группа CAUGHT при этом мысленно вычеркивается.
Как мне казалось, передача три раза подряд одной и той же ошибки в одной группе букв и тот факт, что следующая группа на самом деле начинается не с Т, необходимой в сигнале тревоги CAUGHT, не должны были оставить сомнений, что ошибка сделана нарочно. Под конец передачи Лондон попросил повторить третью группу, и после того, как я выполнил просьбу, ответил сигналом «понял»! Это окончательно убедило меня, что предупреждение получено. К этому выводу меня привели и другие соображения. Я три раза передал предупреждение CAUGHT вскоре после того, как Лондон приказал подготовиться к диверсии на котвейкской радиостанции. Нам несколько раз приказали начать операцию лишь после того, как по Би-би-си передадут специальный сигнал. Поэтому надежда, что в результате моих предупреждений будет отменена крупная операция британской разведки, не покидала меня до тех пор, пока однажды мы действительно не получили сигнал взорвать Котвейк.
В конце июля 1942 года меня перевели в камеру в Схевенингене, которую я делил с агентом Йорданом, арестованным в начале мая, и он сообщил мне, что выдал немцам свой опознавательный знак. Он горько укорял себя за такой промах, и я внимательно слушал его рассказ об обстоятельствах, при которых это произошло.
В обязанности Иордана входило обеспечивать радиосвязь для агента Раса, который был организатором его группы и бесследно пропал в Утрехте в конце апреля 1942 года. Йордан не сумел выяснить, арестован ли Рас, и предложил штабу отдать свой передатчик какому-нибудь местному радисту, чтобы развязать себе руки для создания организации. Однако до того, как новый радист успел провести пробную передачу, был арестован сам Йордан. При нем нашли ключ к шифру, и немецкий радист занял его место, не зная опознавательного знака. Штаб одобрил нового радиста за его опытность, но во время следующего сеанса связи велел Йордану «научить радиста пользоваться опознавательным знаком»… В итоге Иордан был вынужден сообщить немцам свой опознавательный знак.
Эта ошибка была вполне понятна в данных обстоятельствах, но ее следовало исправить, и такая возможность представилась, когда однажды Лондон потребовал прислать письменный отчет по курьерскому маршруту через Швецию. С целью удостоверить подлинность доклада к нему требовалось приложить письмо, написанное моим почерком. Немцы велели мне сочинить такое письмо. Перед отбытием из Англии мне дали адрес в Швейцарии, чтобы осуществлять через него связь, если по какой-либо причине радиосвязь прервется. Если у меня все было в порядке, я должен был написать обычное дружеское послание и подписать его «Вим». Однако, если бы я подписался как «Георг», это бы означало, что у меня серьезные неприятности. Я хотел воспользоваться этим приемом в письме, которое отправляли в Швецию, хотя это не соответствовало предварительным договоренностям.
В Школе безопасности нас научили, как вставлять в текст любого письма короткие тайные сообщения, незаметные для непосвященных. Ранее я не отправлял в штаб подобных писем, так как никто этого от меня не требовал. С другой стороны, Йордан получил такой приказ перед отбытием, поэтому мы могли передать сообщение, пользуясь его буквенным шифром. Но с какой стати штаб станет искать в тексте письма, написанного мной, сообщение, использующее шифр Йордана? Мы решили, что можем справиться и с этой задачей. Текст письма представлял собой маскировку для зашифрованного послания, но не содержал никакого ключа к последнему. Нам казалось, что эту проблему можно обойти, если написать письмо так, что оно могло исходить лишь от Йордана. Я приписал в конце: «Дружеский привет мисс X!» и попросил передать ей, что до сих пор с удовольствием вспоминаю о том, как мы приятно проводили время в лондонском ресторане «Y». Мы с вышеупомянутой дамой не знали друг друга, так как она поступила на службу в разведку через несколько месяцев после моего отбытия. Однако Йордан был хорошо с ней знаком и часто водил ее именно в этот ресторан. Я же практически никого не знал в штабе после того, как там провели реорганизацию, и никто не знал меня лично. Моя подпись «Георг» должна была означать, что что-то не в порядке, а ссылка на мисс X служила указанием на Йордана. Кроме того, получателю стало бы ясно, что мы с Йорданом как-то связаны друг с другом, а это противоречило донесениям о ситуации в Голландии, которые сочиняли немцы. Мы рассчитывали, что Лондон догадается о тайном смысле сигналов, раскиданных по моему письму.
Но наши усилия оказались тщетными. Через несколько месяцев мы узнали от Хунтеманна, что после первой попытки забрать корреспонденцию из «почтового ящика» в Делфзейле, оказавшейся неудачной, штаб больше не пытался получить мое письмо.
Тем временем мы еще раз попытали удачи с радиосвязью. Мы решили не ограничиваться передачей одного слова тревоги, а разработали целый метод, с помощью которого надеялись при помощи дополнительных букв, используемых в процессе шифровки, передать следующий текст: «Worked by Jerry since March six (th) Jeffers May third» («В руках немцев с б марта. Джефферс с 3 мая»; кличка Йордана была Джефферс). Естественно, включить такой текст в виде дополнительных букв к одному посланию было невозможно, поэтому его следовало разделить. Более того, немцы запретили мне использовать в качестве дополнительных букв гласные. Используя лишь согласные, необходимо было менять отдельные буквы в ходе передачи, чтобы предупреждающий текст стал более понятен при расшифровке в Лондоне. Одна из трудностей заключалась в том, каким образом снова найти в зашифрованном послании те буквы, которые следовало изменить, но я решил эту проблему, записывая соответствующие буквы особым способом. В следующем примере буквы, которые подлежат замене, выделены жирным шрифтом:
В этом сообщении следовало передать в измененном виде семь букв – G как О, два К как Y, S как I и три Т как Е. Это было нетрудно запомнить и легко осуществить. После расшифровки сообщение, первая часть которого представляла собой предупреждение, выглядело бы следующим образом:
Но затем появлялось новое затруднение. Двух радистов, контролировавших мою работу уже в течение многих месяцев и, похоже, вполне мне доверявших, неожиданно сменил неприятный пожилой тип, который следил за моим малейшим движением как ястреб. В ходе шифрования он зачитывал мне буквы вслух, и я не мог отметить те из них, которые следует изменить во время передачи. Сидя в камере, мы с Йорданом снова и снова тренировались в применении нашей системы, и, когда однажды он оказался вместе со мной на сеансе радиосвязи, я передал ему лист и попросил помочь. В первое мгновение казалось, что немец сейчас вмешается, но Йордан уже начал зачитывать мне буквы, и немец не стал его прерывать. После этого, делая короткие паузы и кашляя в нужный момент, Йордан сумел подсказать мне, какие буквы менять. Таким образом нам удалось передать первую часть предупреждения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});