Берналь Кастильо - Правдивая история завоевания Новой Испании

Между тем к нам в лагерь прибыл Андрес де Дуэро, с ним был наш солдат Усагре и двое индейцев-слуг [(naborias)] с Кубы; Кортес уже давно был в дружеских отношениях с Дуэро, который был секретарем у Диего Веласкеса на Кубе. Много он тогда, вместе с королевским контадором Амадором де Ларесом, оба они были наперсниками Диего Веласкеса, оказали услуг Кортесу, за что и выговорили они себе определенную часть будущей добычи. Теперь, под предлогом посланца Нарваэса, он явился напомнить об этих своих и товарища своего Амадора де Лареса правах. Конечно, Кортес не скупился на ласку и обещания: пусть только Нарваэс будет убит или захвачен, его отряд обезврежен, и провинции Новой Испании, золото и все прочее будет поделено по уговору. Говорят, даже Агустин Бермудес, старший альгуасил в лагере Нарваэса, и другие рыцари [(caballeros)] дали письменное обязательство способствовать этому плану. Во всяком случае, Дуэро взял с собой две карги2 золота в слитках и великое множество украшений, нагрузив двух своих индейцев, дабы распределить все по точно установленному списку, отчасти через посредство Агустина Бермудеса и священника Хуана де Леона, отчасти через другого священника Гевару, который был первым посланцем Нарваэса, и иных друзей.

Дуэро прибыл к нам накануне дня праздника Духа Святого, и всю ночь велись переговоры и строились планы. Утром была предложена обильная трапеза, после чего Дуэро откланялся. Когда он был уже в седле, Кортес, в присутствии многих из нас, еще раз напомнил ему: «Через три дня мы будем в вашем лагере. Смотрите, чтобы все было подготовлено, иначе плохо вам придется!» Дуэро же, спокойно улыбаясь, ответил: «Будьте покойны! Все будет в исправности и по вашему желанию».

У Нарваэса Дуэро дал самые успокоительные сведения, будто не только люди Кортеса, но и он сам ждут не дождутся подчиниться Нарваэсу.

Между тем Кортес попросил к себе Хуана Веласкеса де Леона, всем известного и всеми любимого, очень близкого родственника губернатора Кубы Диего Веласкеса, тем не менее весьма преданного нам друга и соратника. С обычной чарующей улыбкой Кортес обратился к нему: «Сеньор Хуан Веласкес, я Вас обеспокоил ввиду того, что Андрес де Дуэро только что мне сообщил, будто Нарваэс и его свита глубоко уверены, что Вы склонны поддержать их, а посему-то мне и грозит гибель. В силу этого я решил просить Вас отправиться на Вашей отличной серой кобыле к Нарваэсу, чтобы он убедился в Вашем истинном настроении. При этом прошу Вас, нацепите на себя все золото, какое у Вас имеется, и, прежде всего, Вашу «якорную цепь»; я же Вам дам и другую, еще большую, Вы ее дважды оберните вокруг шеи и остальное спустите с плеч. Не забудьте при этом хорошенько выяснить, что, собственно, затевает Нарваэс». Тогда же Кортес отправил идти в компании с ним одного юношу, ждущего посвящения в рыцари и служившего Кортесу, которого звали Хуан дель Рио. Хуан Веласкес высказал полную готовность, но с одним условием — чтобы золото его оставалось у нас. «Мои слова, — заметил он, — стоят куда больше золота». — «Конечно, — возразил Кортес, — таково и мое мнение, но дело не в этом; если не хотите полностью исполнить мое желание, оставайтесь лучше здесь». Тогда Хуан Веласкес повиновался, снарядился, как указано, и уехал.

Кортес же, который послал Хуана Веласкеса только для того, чтобы убаюкать Нарваэса, немедленно велел нашему барабанщику Канильясу и нашему флейтисту Бенито де Бегеру играть сбор и приказал Гонсало де Сандовалю, который был капитаном и старшим альгуасилом, строить всех солдат для марша; и вот вся наша колонна двинулась к Семпоале форсированным маршем. По дороге солдаты наши убили двух мускусных свиней, что многие и объявили предзнаменованием победы. Ночь мы провели у какого-то ручья, подложив камень под голову, в строгом порядке и полной боеготовности. А к следующему полудню мы залегли подле речушки, где ныне уже начинаются дома Вильи Рики де ла Вера Круса3, ибо великая жара и тяжелое вооружение совсем нас заморили.

Но вернемся пока к Хуану Веласкесу де Леону. К восходу солнца он и юноша, посланный Кортесом ему в компанию, уже вступили в Семпоалу, где и остановились у толстого касика; лошадь свою Хуан Веласкес оставил у толстого касика, поскольку у Хуана дель Рио не было лошади, и они пошли пешком в лагерь Нарваэса. Встречные индейцы, хорошо знавшие Хуана Веласкеса де Леона — капитана у Малинче, громко его приветствовали; это услышали некоторые люди Нарваэса и стремглав понеслись к Нарваэсу, надеясь получить награду за добрую весть.

Нарваэс действительно обрадовался сильно и самолично вышел на улицу, чтобы приветствовать прибывших; он сердечно обнял Хуана Веласкеса, повел к себе и посадил в кресло (даже креслами экспедиция Нарваэса была снабжена!), дружески упрекая его, что он остановился не у него. Сейчас же он отрядил человека за его лошадью и багажом, заявляя, что Хуаны Веласкесы могут проживать лишь под крышей Нарваэса. Но уже первые речи сильно огорчили хозяина. А именно, Хуан Веласкес сказал, что прибыл лишь на короткое время, чтобы приветствовать Нарваэса и его капитанов, а кстати выяснить наилучший способ примирить Кортеса с Нарваэсом. Когда же тот удивился, как это ты, родственник высокородного Диего Веласкеса, заступаешься за изменника, Хуан Веласкес резко перебил его указанием, что изменников нет, есть лишь верные слуги Бога Нашего Сеньора и Его Величества, а посему он весьма просит подобных речей в его присутствии не вести.

Тогда Нарваэс испробовал иную струну: сулил Хуану Веласкесу великие милости, если он отстанет от Кортеса. Но и это не вышло, ибо собеседник столь же сурово прекратил и этот разговор, указывая на нерушимость своей присяги.

К этому времени собрался почти весь штаб Нарваэса. Все они поспешили увидеть Хауна Веласкеса, именитого человека с тонкими манерами и могучими плечами, прекрасным лицом, удивительной холеной бородой, с громадными золотыми цепями вокруг шеи и даже плеч. Всякий хотел приблизиться к храбрецу и счастливцу, и Хуан Веласкес успел со многими переговорить, между прочим и с Андресом де Дуэро, старшим альгуасилом Бермудесом и даже с нашим монахом [Бартоломе де Ольмедо] из [Ордена Нашей Сеньоры] Милостивой.

Но наиболее рьяные сторонники Нарваэса установили слежку, и все тот же Сальватьерра стал убеждать Нарваэса арестовать Хуана, ибо он смущает народ. Готов был уже приказ об аресте, и лишь с величайшими затруднениями Бермудес, Дуэро и другие смогли уговорить Нарваэса не причинять насилия, а, наоборот, проявить ласку и пригласить его к обеденному столу.

Нарваэс все настаивал, чтобы Хуан Веласкес уломал Кортеса подчиниться, но тот выдвинул другой, по его мнению, более возможный план — поделить провинции Мешико между собой. Впрочем, Хуан Веласкес и тут хитрил, ибо стремился, как можно больше извлечь из Нарваэса. Со своей стороны не зевал и монах Бартоломе де Ольмедо, который за короткий срок так сумел втереться в доверие, что слыл уже близким другом и советчиком. Вот он и предложил, чтоб пред Хуаном Веласкесом был устроен парад всего войска, чтобы он лишний раз убедился, насколько бессмысленна всякая надежда на сопротивление и что Кортесу остается одно — сдаться. Нарваэс пошел на приманку, и парад состоялся в полном блеске.