Михаил Брагин - Ватутин (путь генерала). 1901–1944

В 7 часов утра 12 июля, когда уже горячее июльское солнце опять обещало долгий знойный день, с тихих берегов реки Псёл из района села, носящего поэтическое название — Прелестное, двинулись на запад колонны советских танков.

В это же время, ее зная о появлении на фронте свежих советских танковых сил и пехоты, гитлеровское командование двинуло на восток, на захват прохоровского плацдарма, свои танковые дивизии. Они шли вначале плотной массой, даже не перестраивая боевые порядки, заняв огромную равнину, шли медленно, безостановочно, и казалось, эту психическую атаку остановить было невозможно.

Как только фашистские танкисты, увидев советские танки, стали на ходу перестраиваться и развивать ход, массы «Т-34», как по команде «все вдруг», стальными волнами ринулись на предельных скоростях в атаку и врезались в расположение «тигровых» масс.

В этом проявилось стремление советских танкистов максимально использовать преимущество своих танков в маневре и выгоды удара из орудия в ближнем бою против «тигров» и «пантер». Это был единый порыв наших воинов к бою на самых близких дистанциях, где возрастает смертельная опасность, но дело идет о полном уничтожении врага.

Гвардейские полки, бригады, корпуса, ставшие знаменитыми в битвах за Москву и Сталинград, носившие славные имена «Сталинградский», «Донской», «Зи-мовниковский», «Тацинский», устремились на танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Райх», «Викинг», «Тотенкопф» и другие, «прославившиеся» жестокостью и зверством, наглостью и мародерством.

Танки сталкивались лоб в лоб, таранили один другого тысячепудовой массой, стреляли в упор — башня в башню.

В боевых порядках танков и на флангах грохотали самоходные орудия, в небе летали стаи самолетов.

Все смешалось. Из-за дыма и пыли издали трудно было разобрать, где свои и где чужие.

Но с наблюдательных пунктов видели, как из глубины к обеим сторонам спешили новые колонны танков, как они вливались в район схваток, в зону уже чадящих черным дымом взрывающихся машин, сами вели огонь, сталкивались и откатывались друг от друга, снова сближались, стреляли, горели.

С каждым часом зона костров все расширялась по фронту и в глубину, местами скапливались, сгущались десятки костров, и среди них сотни танков продолжали ожесточенную стрельбу.

Встречное танковое сражение, в котором участвовали две тысячи танков, длилось полдня... Оно продолжалось и потом, то замирая на некоторых направлениях, то вспыхивая с новой силой.

Долог, очень долог изнурительно жаркий июльский день, и весь этот день советские войска атаковали, били врага.

К вечеру на всем поле боя валялись опрокинутые орудия, остовы сгоревших автомашин, черные корпуса танков, и всюду трупы, трупы...

Гитлеровцы не выдерживают. Откатывается назад их пехота, бежавшая за танками, отползают «тигры» задних эшелонов, все заметней увеличивается пространство между ними и подбитыми горящими «тиграми» первых эшелонов, а в это время свежие эшелоны «Т-34» усиливают натиск.

Не сразу и не всюду, а сначала на отдельных направлениях под ударами танкистов Кириченко, Бурдейного, Бахарова противник стал пятиться, искать рубежей, укрытий, чтобы перейти к обороне, по прежнему огрызаясь частым огнем и время от времени лихорадочно кидаясь в атаки.

Весь день горело, скрежетало великое сражение, все силы бросил враг в его грохочущее пекло, но успеха не добился.

Всю ночь обе стороны провели в маневрировании, рокировках, перегруппировках; всю ночь Ватутин укреплял стыки, организовывал взаимодействие своих соединений.

13 июля сражение продолжалось, но оно уже распадалось на ряд частных ожесточенных боев, носивших то встречный характер, то характер наступления н>а перешедшего к обороне противника.

В ночь на 14-е противник снова пытался найти слабые места в нашей обороне, но всюду был отбит.

14 июля во второй половине дня фотограф одной из наших авиационных частей, обрабатывая фотопленку, заметил, что на ней проявились свежеотрытые окопы. Когда Ватутин взглянул на фотографию, не почувствовал, как с его плеч сползает гигантская тяжесть: противник на всем фронте переходил к обороне.

День 12 июля вошел в историю Великой Отечественной войны как день кризиса битвы на Курской дуге.

«Я находился на наблюдательном пункте на крыше одного из домов и наблюдал в бинокль за движением своих войск, — показывал впоследствии взятый в плен командир танковой дивизии СС «Мертвая голова» бригадефюрер Гельмут Беккер. — Все танковые дивизии развернулись точно по плану и двинулись, уверенные в успехе наступления. В этот момент я заметил на горизонте тучи пыли. Нельзя было разглядеть, кто их поднял, но они все увеличивались в размерах, а вскоре из этих туч стали появляться русские танки. «Это русские двинули свои резервы», — сказал я своему начальнику штаба и понял, что теперь наступление будет сорвано и что битву за Курок мы проиграли».

В тот же день, 12 июля, Ставка ввела в битву не только танковые резервы на решающем обояньском направлении. Был определен момент кризиса борьбы не только под Курском, но и на всем советско-германском фронте, и по приказу Ставки в наступление перешли ждавшие сигнала Западный и Брянский фронты.

Крах танкового наступления противника на Курской дуге явился началом катастрофы наступления гитлеровской армии в летней кампании 1943 года, крахом наступательной стратегии Гитлера, началом общего победоносного контрнаступления Советской Армии.

* * *

Характерной чертой полководческого искусства Ватутина была его активность, стремление не давать противнику ни отдыха, ни срока. Так он действовал во всех операциях. Так произошло и на этот раз.

Если в ходе обороны Ватутин непрерывными контратаками сковывал противника, наносил ему потери, заставлял разбрасывать силы, то едва лишь фашистские войска попытались перейти к обороне, как Ватутин сильными ударами стал отбрасывать их на юг.

Гитлеровские дивизии отходили медленно, прикрываясь танковыми арьергардами.

Враг был еще очень силен.

И все же натиском с фронта и фланговыми ударами Ватутин заставил фашистское командование поспешно отвести свои части к исходному рубежу, с которого противник 5 июля начал наступление.

Гитлеровцы шли на Курск с приказом «вперед по трупам, пленных не брать!», а возвращались, оставив тысячи пленных, шагая назад по трупам десятков тысяч своих солдат.

Через двадцать суток после начала гитлеровского наступления войска Воронежского фронта снова вернулись в свои передовые траншеи, в которых они приняли первый удар врага, подошли к своему первому оборонительному рубежу, ставшему теперь таким значительным и еще более родным. Советские воины вернулись сюда, гордые тем, что не только отразили натиск, какого никогда не испытывали никакие войска в мире, не только отбросили противника в исходное положение, но сорвали его план взять реванш за Сталинград, развеяли фашистскую легенду о том, что германская армия летам всегда побеждает.