Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока - Александр Исаакович Кушнир
В середине 1990-х для многих экспертов стала откровением музыка Курёхина к таким кинофильмам, как «Замок» Алексея Балабанова, «Научная секция пилотов» Андрея И, «Три сестры» Сергея Соловьева. К примеру, в картине, снятой Соловьевым по мотивам чеховских произведений, Капитан взял курс на классику. Он разродился целой россыпью вальсов и процитировал, в частности, фрагменты оперы Гаэтано Доницетти.
«Природная чистота культурного поля Курёхина совершенно уникальна, и он доказал это мне довольно странным путем, — вспоминает Соловьев. — Когда я делал «Три сестры», то в черновой монтаж поставил много замечательных музыкальных фрагментов — из квартета Шостаковича, из Баха, из какого-то современного немецкого модерниста. Мне не хватало лишь маленького кусочка вальсика в сцене, где на святки приезжают ряженые. Найти что-либо подходящее никак не удавалось, и я попросил Сережу написать этот кусочек вальсика, дурацкого, циничного, вполне пригодного для его «Поп-механики». Посмотрев картину, Курёхин сказал: «Музыку вы подобрали замечательную, но коллаж из нее ужасающе груб, даже топорен. Давайте я вам попробую сделать всё то же, только приведенное к некоторому единству». И он написал всю замечательно-прекрасную музыку к моим «Трем сестрам». В его музыке оказалось именно то, что по сути и звучанию мне было нужно, но написана она была уже с учетом видения живой картины. Фантастическая культурная, техническая оснащенность! Особенно остро я мог это почувствовать во время записи».
В заключение отметим, что единственной киноработой Капитана в 1990-х, за которую он получил награду, оказался фильм Дмитрия Месхиева «Над темной водой». Говорят, что в день вручения премии «Большое зеленое яблоко» у Сергея Анатольевича было скептическое настроение. И когда журналисты задали ему вопрос о творческих планах, он с максимальной серьезностью ответил, что хотел бы поработать с Федерико Феллини. Подозреваю, что в этот момент мнение великого итальянского режиссера волновало Капитана в самую последнюю очередь.
Воробьиная оратория
Я обращаюсь с реальными объектами так, как подсказывает моя страсть.
Пабло Пикассо
Какого раз Курёхина познакомили с известным норвежским экологом Йоном Мелбаи, который рассказал Сергею о научных проблемах, связанных с вымиранием воробьев в Скандинавии. «Я с удивлением узнал, что за последнее время поголовье воробьев в Норвегии сократилось втрое, — исповедовался Капитан в одном из интервью. — А в древних скандинавских легендах говорится о том, что стране, где исчезают воробьи, грозят невероятные бедствия».
Маэстро стал настолько увлеченно рассказывать друзьям про экологические проблемы северных соседей, что многие подумали об очередной «телеге» известного мистификатора. И не угадали. Потому что созданная Йоном Мелбаи компания Sparrow International замахнулась на создание целой серии акций в поддержку воробьев. Планировалось, что эти мероприятия смогут выдвинуть Норвегию в авангард борьбы за экологический гуманизм — с прицелом на презентацию проекта в рамках зимней Олимпиады в Лиллехаммере. Казалось, что эта международная акция была словно специально создана «под Курёхина», которого в последние годы увлекали геополитические и культурологические связи между странами и континентами.
«В городе Осло уже зарегистрирован «воробьиный» логотип и выпущены серебряные украшения с изображением воробья, — с нескрываемым энтузиазмом рассказывал Капитан в прессе. — Норвежская фирма собирается установить на крыше одного из старых домов муляж воробья из тончайшего пластика, не подверженного нашему суровому климату. Уже подсчитано, что статуя простоит без видимых изменений не менее пятидесяти лет».
Итак, Курёхин зажегся «воробьиным проектом» всерьез. Прогуливаясь с приятелями по Невскому, Капитан мечтательно рассказывал о грядущей презентации в Осло и о том, что, приехав в Норвегию, обязательно повстречает в фьордах местных троллей.
Сегодня создается ощущение, что, если бы этой истории не существовало, ее надо было бы придумать. И пока из Осло в Санкт-Петербург и из Санкт-Петербурга в Осло летали факсы, Маэстро решил записать в студии нечто эпохальное. Он пригласил на Ленфильм лучших музыкантов города с целью аранжировать целую ораторию, в которой угадывались реминисценции из таких музыкальных произведений, как «Времена года» Чайковского и Вивальди.
Работа шла на одном дыхании — часть времени записывалась «Воробьиная оратория», часть — саундтрек к кинофильму «Над темной водой». Общий энтузиазм от того, что в студии получается нечто необычное, возрастал чуть ли не ежедневно. К примеру, Слава Гайворонский спустя многие годы переживал, что так и не смог в точности воспроизвести собственное соло на тромбоне, стертое по ошибке в композиции «Весна».
Зимой 1993 года запись шести композиций «Воробьиной оратории» была завершена. Сделать оставалось немного — найти вокалистку, которая в совершенстве владела бы как основами джазового вокала, так и приемами из арсенала фолк-рока.
Первоначально Маэстро планировал пригласить на эту сессию девушек из «Колибри», с которыми многие годы дружил. Но во время какого-то светского фуршета солистка Наташа Пивоварова, находясь в крайне неустойчивом состоянии, метнула в Капитана ананас, когда он невинно исполнял джаз на салонном фортепиано. Ананас попал Сергею в лицо, Капитан страшно разозлился и назвал Пивоварову «фантастической дурой». После этого ни о каком сотрудничестве не могло быть и речи.
Основной «голос» «Воробьиной оратории» Капитан нашел, в общем-то, случайно. Как-то раз он пришел раньше времени в студию, где завершал запись сольного альбома гитарист Саша Ляпин. На радостях, что закончил работу, он устроил джем с вокалистками фолк-группы «Яблоко» Мариной и Татьяной Капуро.
«Курёхин сидел, взявшись за голову, и слушал наше пение: «роллинги», Джони Митчелл, Линда Ронстадт, — вспоминает Марина. — Рядом с Сергеем ходил длинноволосый Гребенщиков, в красной рубашке и босиком, но Капитан на него никак не реагировал. Курёхин словно почувствовал момент экстаза, который, что называется, «нельзя спугнуть». И даже пожертвовал собственной сменой, перенеся ее на другой день. И мы в течение четырех часов продолжали джемовать. И в какой-то момент Сергей начал петь вместе с нами».
Буквально на следующий день Капитан приехал домой к Марине Капуро. Сидя в ее небольшой комнатушке, он прослушал чуть ли не все записи группы «Яблоко». Похоже, это было именно то, что он искал.
«У Сергея уже был готов инструментал, — вспоминает певица. — Он пропел мне все, что хотел, очень высоким фальцетом. И я сразу поняла, что партия у него — это точно продуманная мелодия. Меня это поразило... Он сел рядом тихонечко и очень тоненько и аккуратненько начал петь. «Наверное, это шутка, — подумала я. — Сейчас он покажет какие-то ноты, и по нотам я буду всё разучивать». Оказалось, никаких нот не существует. Он еще раз пропел довольно сложную мелодию, широкую по объему, — и точно, как будто по нотам. И я поняла, что у него это выношенная мелодия,
