Анатолий Терещенко - «Снег», укротивший «Тайфун»

Начальник штаба 5-й танковой армии вермахта генерал-майор Ф. Меллентин с присущей тенденциозностью писал:

«В начале войны авиация русских, технически значительно уступавшая нашей, была подавлена германскими военно-воздушными силами. А танковые дивизии все дальше и дальше продвигались вглубь России…

Москва уже не являлась столицей по существу бесформенного государства, стоящего на низкой ступени развития, а представляла собой звено административной машины Сталина, важный промышленный район, а также – что имело, пожалуй, решающее значение – была центром всей железнодорожной системы европейской части России».

Так говорил враг, тоже забывший нашу пословицу, что русские медленно запрягают, но быстро едут.

Фельдмаршал фон Бок, один из немногих гитлеровских полководцев, который понимал, что поражение под Москвой – это знаковое сражение, за ним последует явление. Его группа армий была самая сильная в вермахте, и она споткнулась.

«Нет, на такой территории, как в России, воевать даже 80-миллионным государством, каким является Германия, невозможно, – рассуждал фон Бок. – Мне кажется, что мы скатились с ледяной горки и опять попасть на ее вершину невозможно. Я не паникую, а оцениваю обстановку трезво. Сила Красной Армии в ее резервах, очень больших резервах. Советы успели вовремя переправить промышленные предприятия на восток. И они уже заработали, набирая с каждым днем обороты своей мощи. Подошедшие дальневосточные дивизии сделали свое подлое нам дело. Забыли, забыли предупреждения и советы Бисмарка».

Потом он вспомнил прочитанный перевод статьи «Новый этап советско-германской войны и Япония» из ноябрьского (1941 года) номера токийского журнала «Кайдзо». Ему эта информация была доставлена самолетом «для расширения политико-стратегического кругозора».

В статье говорилось, что Япония радуется победам своего союзника – Германии и желает ей дальнейших успехов. Япония, несомненно, должна использовать международную обстановку, сложившуюся благодаря победам Германии, в целях выполнения своего собственного великого дела.

В конце декабря этот материал для него уже устарел и становился ненужным. Его войска вынужденно спешно и в панике откатывались от Москвы вместе с идеей провести мощный военный парад на Красной площади, поставить памятник Гитлеру в советской столице и обелиск в честь победы германского оружия над Советской Россией. Для грандиозных памятных сооружений по приказам гитлеровцев наши военнопленные и местные граждане, работавшие на житомирских гранитных карьерах, грузили и отправляли по назначению платформы с красным гранитом. Но камень в конце концов достался нашим послевоенным строителям. И сегодня его можно видеть на цоколях некоторых зданий в начале Тверской улицы Москвы.

Победный парад войск вермахта в Москве в холодном декабре 1941 года не состоялся. Но он прошел в жарком июле 1944 года… Прошел прогоном почти 60 тыс. захваченных в плен немцев на 1, 2 и 3-м Белорусских фронтах по московским улицам. В своей основе это были остатки воинства группы армий «Центр», не выполнивших план операции «Тайфун».

Растерянность Сталина в связи с немецкой агрессией улетучивалась по мере побед войск Красной Армии, и к 1944 году, когда вся территория страны была очищена от коричневой скверны, он задумал «опустить» Гитлера через прогон, как скота, части плененного его войска по улицам Москвы. Как говорится, тернии рождают лавры. Победные лавры для Красной Армии, для Советского Союза и его народа-труженика виднелись на горизонте завершающейся войны.

При очередном докладе Лаврентия Берии вождю, последний намекнул своему исполнительному наркому:

– А почему бы, Лаврентий, нам не подергать Адольфа за усы? Успех никогда не может быть окончательным, а провал – может. У него на горизонте окончательный провал, но пока он еще куражится.

– На свое Провидение надеется?

– Какое, к черту, Провидение. По-моему, в него уже не верит ни ближайшее окружение, ни он сам. Хотя бункерские шептуны и пытаются все делать для поддержания в нем этой веры. Я, Лаврентий, о другом. – Верховный пристально посмотрел на наркома, словно проверяя его на сообразительность.

Берия, не понявший намека, поднял глаза на стоящего Сталина.

– Товарищ Сталин, а что вы имеете в виду? Провести нашу или армейскую операцию?

– Совместную!

– ???

– Сейчас я поясню. Собрать в Москве немецких военнопленных, желательно битого в Белоруссии воинства группы армий «Центр», и устроить парад, о котором так вожделенно мечтал Гитлер. Но мечта его оказалась химерой. Так вот, надо провести это войско по улицам столицы, с генералами и офицерами во главе, которые желали поучаствовать на параде в сорок первом. Как моя затея? – Вождь уставился на наркома, слегка прищурив уставшие, с хитринкою, глаза, и стал поглаживать роскошные усы. Он это делал тогда, когда делился какой-то придуманной им неожиданно инициативой, у которой воображение становилось глазами души.

Это была какая-то фантазия, но фантасты – как раз люди, которым не хватает фантазии, чтобы понять действительность. Он ее понял уже давно.

– Думаю, от такого мероприятия задергался бы в кресле Адольф, – подобострастно взглянул нарком на Верховного Главнокомандующего, как вассал на своего сюзерена.

– Готовьте операцию. Живые генералы для прогона найдутся?

– Найдем пару десятков. Старших офицеров в звании полковников полно.

– Вот и хорошо.

– Я думаю, надо сыграть на контрастах? – предложил Берия.

– Каких?

– Разрешить генералитету идти при всех регалиях, а у оборванной солдатской массы их нет. Сыграть на классовой разнородности.

– Делай, Лаврентий, делай что хочешь, только чтобы москвичи и гости столицы получили моральное удовлетворение, – отчеканил Сталин, делая вид, что ему надо заняться другими делами. – Только смотри, чтобы никто не допускал никаких актов насилия к немцам. Победителю надо быть великодушным.

Все рекомендации и пожелания вождя, как всегда, четко уловил Лаврентий Павлович:

– Разрешите идти?

– Да, вы свободны… Занимайтесь делами и, кстати, готовьте это мероприятие к июлю.

– Ясно, товарищ Сталин.

Из рассказа свидетельницы того времени и родственницы автора, москвички Котовой Анны Ефимовны:

– Помню, город взорвала новость – немцы в Москве! И стали мы друг у друга спрашивать, задавая дурацкие вопросы, как и почему они оказались в Москве, где прорвались, а может, десантировались? С другой стороны, все мы тогда были достаточно информированы о победах Красной Армии. Хотя телевидение отсутствовало, черные бумажные тарелки радиоприемников слушали и газеты читали систематически.