Эдуард Лимонов - Андрей Балканский
Пути Лимонова с белоленточниками расходились все дальше и дальше. Поначалу нацболы еще пытались вести переговоры об участии в массовых митингах зимы 2011/12 года, но безрезультатно. Эдуард яростно нападал на них в своем блоге, но сам сделать ничего не мог.
Справедливости ради нужно отметить — и автор обратил на это внимание, стоя на трибуне и глядя на толпу на Пионерской площади, — что эти самые «рассерженные горожане» были далеко не нашим контингентом. «Креативный класс», хипстеры, менеджеры и городская интеллигенция в массе своей были все же либералами и не собирались делать никаких активных действий, чтобы подвинуть власть. Они просто были рады, что собрались вместе. Навальный, все время грозящий пойти на Кремль, но потом никуда не идущий, подходил для них идеально.
Для партии все это стало довольно серьезным ударом. Если раньше нацболы всегда были в авангарде оппозиционного движения, то теперь они оказались как бы отброшены на периферию. Причем ровно в тот момент, когда оно стало по-настоящему массовым. Попытки организовать какие-то акции самим и увести массы у белоленточных вождей успехом не увенчались.
«— Вы сравнивали сложившуюся тогда ситуацию с гранатой, у которой выдернули чеку. Изъяли из протестующих масс взрывной материал в виде нацболов, и все оказалось бесполезным. Но ведь чека без гранаты тоже не работает?
— Я согласен, детонатор тоже без масс не работает, поэтому и мы ничего бы не смогли.
— А если представить себе альтернативу — пойти на Сахарова, на другие акции и увлечь за собой людей?
— Произошло предательство. Мы должны были бы забыть свои аргументы и замараться тоже об это. Это было бы крайне все рискованно. Во-первых, уже прошло 10-е число, уже был факт, что мы остались там. За это время, затри недели до 24-го, были сделаны различные заявления, уже между нами был такой огромный ров. Вовсе не обязательно, что нам бы даже дали слово. То есть это была бы уже какая-то оперетта. Вдруг мы явились, пошли к микрофону. Нет, там уже все было понятно после появления дамочек этих 10 декабря. Никто бы нам не дал, меня бы лично не пустили.
Это было бы шестерилово такое. Все должно быть в истории четким. Это была бы двусмысленность. Вот мы пошли, говорили, что нужно остаться, и пришли бы туда? Что это было бы? Тотально мы бы уже ничего не смогли изменить в судьбе России. На какой Кремль бы мы пошли? Это вообще на фиг не нужно, везде стоят пулеметные гнезда… Надо было идти на ЦИК, и все. Я смотрел в глаза ментов — они были как у собак. Хмурые собачьи глаза. Никто ни к чему не был готов. Ни водометов на площади не было, ни хуя. Никто бы не решился в этот момент, сам верховный, отдать приказ. А если бы отдал — стрелять, быстрее бы кончилось».
Прошло несколько зимних месяцев, когда белоленточники то выстраивались вокруг Садового кольца, то снова ходили на Болотную.
Морозным днем 4 февраля состоялись парные митинги в Москве и Петербурге. В этот день меня вызвали в Следственный комитет для опроса в рамках нашего уголовного дела, куда мы с утра и прибыли с адвокатом Лаврентьевым. Молодой следователь Ломакин, совершив какие-то формальности, попросил подождать его «пару часов» и удалился. То есть как и можно было предположить, меня вызвали просто для того, чтобы не дать участвовать в митинге. В здании было пусто, оставался только одинокий полицейский на входе. Я стал думать, как бы поскорее покинуть гостеприимные стены этого ведомства. Посоветовавшись с адвокатом, сперва решил попроситься на улицу покурить и попытаться свалить. Однако бдительный страж порядка открыл нам дверь во внутренний дворик и встал рядом. Пришлось покурить вместе с Глебом — второй раз в жизни. (Впервые я делал это в шестом классе.) Время шло, и когда митинг уже начался, я спустился по лестнице в подвал и обнаружил там окошко для приема посылок, выходящее на переулок Гривцова. Через него я и выбрался на улицу, правда, в одном свитере, так как пальто осталось в шкафу у следователя.
До митинга, к сожалению, добраться так и не удалось — возле Мариинского дворца меня задержали и доставили обратно. А там тем временем происходил настоящий цирк. Сперва наш добрый товарищ, писатель Герман Садулаев, отвечал Владимиру Путину на его реплику про презервативы: «Нет, мы не презервативы! Мы — сперматозоиды новой жизни!» Затем на сцену вышел гей-активист Игорь Кочетков-Петров, а после него националист Николай Бондарик, начавший клеймить «педерастов», в итоге поскользнувшийся и упавший со сцены. Возможно, кто-то не разобрался, принял за гейактивиста его самого, одетого в фиолетовую куртку, и стащил вниз за ногу. В общем, вышедший народ пребывал в шоке, и может, и к лучшему, что в тот раз мне так и не суждено было там появиться.
5 марта, в день президентских выборов, Лимонов призвал опять пойти к Центризбиркому. Однако оргкомитет выбрал «диссидентскую» Пушкинскую площадь. В итоге Лимонов с парой сотен человек (в том числе националистов во главе с Дмитрием Демушкиным) был задержан у Центризбиркома, а митинг на Пушкинской закончился довольно нелепыми посиделками пытавшихся спасти репутацию Удальцова и Навального в фонтане.
А в Петербурге народ таки вышел на несанкционированную акцию на Исаакиевскую площадь. Я начал с того, что прямо у дверей городского парламента, стоя в человеческом водовороте, попытался сжечь «свидетельство преступления» — унесенный накануне с участка бюллетень, где не было фамилий Лимонова и других заявлявших о желании участвовать в выборах политиков. Бюллетень, однако, гореть не хотел, пришлось его порвать и бросить остатки бумаги в камеры присутствовавших журналистов к их неподдельному восторгу. Тут же налетел ОМОН и задержал нас. А народ еще долго стоял на площади. Кто-то даже кинул коктейль Молотова в полицейскую машину. Количество задержанных составило примерно 600 человек, которых полиция и суды с трудом переварили. Питер проявил характер в этот день.
В Москве же развязка «мирных протестов» наступила 6 мая, в день инаугурации президента. На тот момент основная масса митингующих за честные выборы, в первую очередь — левых и националистов, уже была настроена достаточно отчаянно и озлобленно. Конфликт должен был случиться, он и случился. То ли по вине полицейских, которые перегородили часть Болотной площади и не пускали туда людей, то ли так было заранее задумано лидерами митингующих, но Навальный и Удальцов уселись на землю, остановив толпу, которая начала напирать на полицейский кордон. В итоге в течение нескольких часов
