Андрей Богданов - Патриарх Филарет. Тень за троном

Князь утверждал, что был верен царству и Церкви, не прельщался славой и деньгами, но «не умел, как некоторые, никому льстить, поэтому никому неугоден был… какого злого еретичества и ложных изменных малодушеств ни приписали мне! Но, всё это безвинно претерпевая, хотел когда нечто понять и написать от греческих и римских рукописей… было мне это запрещено, судим был от неучёных невежд, объявлен еретиком. Странен я был в этой стране благодушных, обречён на поношение и стыд».

В поэме, обличая вроде бы нравы католиков, Хворостинин постоянно обращается на Русь, где живут «неистовые попы», а «все иерейские чины неучёны»; они «даром приняли учительскую мзду», «духовный разум плотскими похотями заменили». Злочестивые власти, пишет князь так, будто сам не относится к властям, «как бессловесных скотов нас имеют». Богатая Церковь давно растлилась, начиная с архиереев, которые давно уже не духовные пастыри, «но всему миру великие мучители» и «богоненавистные убийцы»:

Вы, священной Христовой церкви учители,Не будьте прежде суда Божия мучители,Прогоните духов злосмрадных,Почтите мужей благородных.Не собирайте серебро и золото,Чтоб не пожрало вас греховное болото!

Вновь и вновь поэт вспоминает о гонениях лично на него, стоя как бы в центре мира беззакония. Поэму его вполне можно было принять как антиправительственный памфлет, метящий одновременно в Церковь и царство. Но Филарет Никитич не желал князю никакого зла. Он понимал, что юные должны бунтовать, а его пастырский долг — держать эти неизбежные восстания духа в благопристойных рамках. В конце 1623 г., сделав властям и братии Кириллова монастыря письменный выговор за плохой присмотр над юношей, патриарх прислал ему опровержение его взглядов на воскресение мертвых. Князь свиток, как велел патриарх, прочёл и подписал, «был в вере истязан и дал на себя в том обещание и клятву», что больше от православия отступать не будет.

На этом вопрос был исчерпан. Получив отчёт о формальном отречении Хворостинина от заблуждений, Филарет Никитич его простил. Похоже, что сам патриарх обвинениям в ереси вообще значения не придавал. 11 января 1624 г. в Кириллов монастырь была отправлена грамота с подробным перечислением всех прегрешений князя, из которой мы и знаем о его приключениях, начиная с первого обыска в 1621 г. С момента заточения в монастыре прошёл год — ровно столько по традиции давали на исправление пьяницы в монастыре.

Грамота извещала Ивана Андреевича о полном прощении и восстановлении при дворе: «И государь царь и великий князь Михайло Фёдорович всея Руси, и отец его государев, великий государь святейший патриарх Филарет Никитич Московский и всея Руси, по своему государскому милосердному нраву милость над тобой показали, тебя пожаловали, из Кириллова монастыря велели тебя взять к Москве и велели тебе видеть свои государские очи и быть тебе в дворянах по-прежнему»[139].

Хворостинин вернулся в Москву, но не захотел служить при дворе. Он принял постриг в Троице-Сергиеве монастыре и скончался там 28 февраля 1625 г., в возрасте около 35 лет, под именем Иосифа, преданного своими братьями. Воспитательная миссия патриарха Филарета не удалась. Предоставляю вам самим судить, кто и насколько был неправ в этой истории…

Если одного человека ещё можно было как-то образумить, хотя и не всегда, то утверждение церковной нравственности среди народа русского всегда было вполне безнадёжным делом. Ну не влезал народ в рамки, ему уготованные, — и всё! Издаст патриарх указ против сборов молодежи «на безделицу» за Старым Ваганьковым кладбищем или против игрищ и колядований — и что? Видал наш народ и не такие указы! Не случайно обличения против народных развлечений переходили из окружной грамоты одного русского патриарха в проповедь другого с различием деталей, но сохранением без изменений сути.

В делах Церкви «великий государь» был более рационален. При канонизации святых Макария Унженского (1619 г.) и Авраамия Галицкого (1620 г.) доказательством святости служили для Филарета исцеления от мощей — тщательно свидетельствованные специальными комиссиями. Патриарха смутило, что «святыня, что называют Христовою срачицею, прислана от иноверного царя» — персидского шаха, да ещё в ковчеге с латинской надписью. Но исцеления, незамедлительно начавшиеся от Ризы Господней, помогли Филарету уверовать. На радостях он даже предложил шаху принять православие и дружески предостерег его от обращения в католичество.

К собственно церковнослужебным обязанностям патриарх относился столь же строго формально, как к действиям других. На третий год святительства он приказал составить «Сказание действенных чинов» Кремлевского Успенского собора. Оно представляет собой расписание важнейших церковных праздников и служб с участием патриарха и часто царя, с указанием необходимых действий[140]. Сам Филарет Никитич, хоть и с неохотой, принял церковный сан, исполнял свои богослужебные обязанности неукоснительно точно.

О том, насколько ревностно семья Романовых относилась к таким общественным обязанностям, свидетельствует письмо обеспокоенного здоровьем отца царя Михаила в 1630 г. Филарет тогда провёл месяц на богомолье во Владимире (на празднестве Александру Невскому) и хотел вернуться в Москву ко дню Святой Троицы.

«В Троицын день, — писал Михаил Фёдорович, — тебе, государю, быть в Москве не вместится, потому что день торжественный великий, а тебе, государю, служить невозможно, в дороге порастрясло в возке. А не служить — от людей будет осудно!» — Потому царь советует отцу явиться в столицу на другой день: «И в том твоя великого государя воля, как ты, государь, изволишь, так и добро».

Филарету, чей возраст приближался к восьмому десятку, было хорошо в семье. Вторую жену сына[141] Евдокию Лукьяновну (урожденную Стрешнёву; она вышла за Михаила 5 февраля 1626 г.) он полюбил. Даже написал ей из поездок 33 ласковых письмеца — больше, чем жене! При двери гроба радовался, крестя внуков (Алексея с Иваном) и внучек (Ирину, Пелагею, Анну, Марфу и Софью), уверовав в прочность выстраданной династии.

О спасении души Филарет Никитич заботился постоянно. При его содействии были возобновлены и вновь построены монастыри: Макариев Желтоводский, Игрицкий, Лебедянский Троицкий, Нижегородский Печерский, Воронежский женский, Феодоровский Московский, Спасский Севский, Долбиновый Астраханский, Акатов Алексеевский и др.; пустыни: Югская, Богородицкая Площанская, Троицкая Опшина и др.; а также Анзерский скит на Белом море и др. скиты. Патриарх принимал личное участие в строительстве многих приходских храмов Москвы и окрестностей.