Елена Арсеньева - Репетиция конца света

Он так старался, словно хотел послать эти фотографии на конкурс под названием «Спасите наши души!».

Да уж, наверное, не просто так ее снимают! Эти фотографии предназначены для кого-то...

Их пошлют неведомому человеку с припиской: «Немедленно выплатите нам столько-то и столько-то мелкими купюрами, не то изображенное на фотографиях тело распростится с головой!»

Да у кого можно вытянуть деньги угрозой смерти Алены? У Михаила? Смешно, он перебивается от гонорара до гонорара, Москва бьет с носка! Ну разве что в ее издательство прислать жуткие фотки: «Платите, не то лишитесь своего любимого автора!»

«За Дмитриеву платить?! – воскликнут там. – Ну, была бы Маринина или Донцова, еще ладно, а то Дмитриева! У нас таких авторов... Подумаешь, одним больше, одним меньше». Нет, сначала, конечно, поохают, поахают. А потом будут ставить в план не новые романы Алены Дмитриевой, а только ее переиздания. И фамилия на титуле будет заботливо обведена черной рамочкой...

Может, она несправедлива. Может, слишком пессимистична. Но попробуйте остаться оптимистом, несколько часов пролежав в полной неподвижности, с заклеенным ртом... А как хочется в туалет! И даже невозможно сказать об этом похитителю!

Изверг наконец-то вполне насладился своим мастерством и спрятал аппарат. А может быть, исщелкал пленку.

Подошел к Алене и принялся снимать с нее липкие, трескучие ленты пластыря.

Она замерла, боясь дышать, не веря своему счастью.

Неужели ее отпустят? Неужели весь этот кошмар кончился?!

Нет, вряд ли. Потому что если она выйдет отсюда, то запомнит адрес. И вернется – не одна вернется... Похититель не может этого не понимать, не дурак же он.

А вдруг – не понимает? А вдруг – дурак?

– Свожу в сортир и снова свяжу, – деловито развеял ее иллюзии человек в маске. – Не вздумай дергаться – пришью на месте. И уже не электрошокером.

Он вынул из-под свитера пистолет и навинтил на ствол глушитель.

– Мне, конечно, велено тебя живой подержать, но, с другой стороны, если начнешь трепыхаться, волей-неволей придется стрелять. А что? Фотки у нас твои есть, он на них клюнет, не может не клюнуть...

«Кто?!» – кричала взглядом Алена, но похитителю было не до того, чтобы вглядываться в ее глаза.

Рывком поднял ее на ноги, поддержал, потому что онемевшие ноги подогнулись, как макаронины. Застоявшаяся кровь расходилась, по его мнению, слишком медленно, поэтому он не стал ждать, пока Алена сможет передвигаться самостоятельно, а поволок ее из комнаты, как мешок. Все, что она могла, это слабо отталкиваться руками от невероятно грязного пола.

Вообще ей еще не приходилось видеть, чтобы люди жили в таком эпическом беспорядке. Ободранные обои, облезлая краска на полу, забитые мусором щели между досками, откуда несет стужей... первый этаж, наверное. По типу квартира из тех, которые строили в тридцатые годы в так называемых «домах для ИТР». Теперь многие из этих домов, особенно в верхней части города, раскуплены зажиточными людьми и считаются вполне элитным жильем. Но не этот сарай, нет, не этот...

Сбоку мелькнула кухня, и Алена успела заметить узкое, в одну створку окно, за которым на чернильно-черном небе висел изысканно-тонкий, словно осколок льда, полумесяц.

Весьма выразительная примета! В смысле, не полумесяц, а это узкое окошко. Как правило, у «домов ИТР» окна либо трехстворчатые, либо самые обычные, в две створки.

Может показаться странным, что в том состоянии, в каком пребывала Алена, она еще находила силы брезговать окружающей грязюкой и в то же время делать какие-то логические умозаключения. Но не зря некоторые знаки Зодиака уверены, что Дева родилась от случайного союза между щеткой для уборки и компьютером...

Впрочем, все вылетело из головы у Алены, как только она увидела, что в углу захламленного коридора лежит, скорчившись, какой-то человек. Его узорчатая от синяков и ссадин физиономия была озарена блаженной, почти детской улыбкой. Очевидно, это Леха, и, судя по улыбке, ему снились самые прекрасные сны, пробудить его от которых оказалось невозможно, хотя Алена постаралась довольно чувствительно пнуть его в бок.

– Бесполезняк, – равнодушно буркнул человек в маске. – Не трудись. Что его, что Люську теперь и пушкой не разбудишь.

Похититель поволок Алену дальше, и она мельком увидела в приоткрытую дверь Люську. Расплывшаяся бабенка, с некогда, судя по всему, тонким и красивым, а теперь набрякшим, багровым лицом и жиденькой «тифозной» стрижкой, валялась на диване, еще более продавленном, чем тот, на котором мучилась Алена. Очевидно, в комнату постояльца снесли лучшие вещи. Спасибо и на том.

Кстати, «голая русалка алкоголя» была вовсе не голой, а вполне одетой, в каком-то растянутом, грязном свитере и лыжных штанах. Сбившееся под ней в кучу постельное белье имело именно тот серо-буро-малиновый цвет, о котором каждый много слышал, но никогда его не видел. Ну вот Алена теперь сподобилась...

Люська храпела так, что и верно – даже грохот пушек не прорвался бы сквозь эти раскаты. И Алена поняла, что и в самом деле надеяться ей не на кого. Кроме случая...

В это время человек в маске втолкнул ее в немыслимо грязный, дурно пахнущий туалет и встал, чуть прикрыв дверь, направив на Алену ствол.

Она в испуге глянула на похитителя: он что, собирается остаться здесь ?!

– Давай делай свои дела, пока я не передумал, – грубо сказал он. – А не нравится – сейчас отведу обратно, будешь еще сутки терпеть!

Она подавила слезы таким героическим усилием, какого, пожалуй, еще ни разу в жизни делать ей не приходилось. «Это не человек. Это ничтожество. Перед ничтожеством невозможно унизиться», – твердила она себе, дрожащими руками поднимая измятое, запыленное платье.

Так-то оно так, однако если бы ее похититель сейчас все-таки посмотрел на нее... Наверное, ему и впрямь пришлось бы стрелять.

К счастью, этого не случилось. Он, похоже, услышал какой-то шум в коридоре и выглянул туда, не отводя, впрочем, от Алены ствола. Но хоть писатели сплошь и рядом употребляют такие выражения, как «пистолет смотрел на нее своим черным неумолимым глазом», его взгляд Алену нимало не смутил.

Она успела натянуть колготки и поправила платье, когда человек в маске снова сунулся в туалет.

– Готова? – спросил мрачно. – Топай на кухню.

Здесь, продолжая держать Алену под прицелом, он налил из-под крана воды в грязный пластиковый стакан (никакой другой посуды у Люськи не нашлось) и подал Алене, предварительно сделав ей знак снять со рта пластырь.

Губы онемели, не слушались, но она взахлеб глотала воду, наслаждаясь ее живым вкусом, и при этом отчаянно косила глазами в окно, за которым виднелись очертания каких-то сараев, полузанесенных снегом, с плотными сугробами на крышах.