Дэвид Шилдс - Сэлинджер

«Мое нелепое сердце», 1949 год:

Элоиза: Лу, вот что важно: мне надоело причинять людям неприятности. Мне надоело творить зло. Я расплачиваюсь за то, что совершила, и теперь я совершенно одинока. Но я не хочу, чтобы страдали другие[247].

Джон Маккартен (журнал New Yorker): Фильм полон клише из мыльных опер… Трудно поверить, что фильм был выжат из короткого рассказа, появившегося на страницах нашего строгого журнала пару лет назад[248].

Джон Гуар: Я смотрел «Мое нелепое сердце»» еще подростком и помню, что смеялся над Сьюзен Хейворд, но песня «Мое нелепое сердце» мне понравилась.

А. Скотт Берг: Фильм удостоился завышенных оценок, и все же его основной темой стала песня «Мое нелепое сердце», номинированная на Премию Академии киноискусства. Эта премия стала в 50-х годах высоким стандартам и останется таким в дальнейшем. Это замечательная, слегка слезливая мелодия. Сам фильм был посредственным – не великим хитом, но и не полностью провальным. В фильме не снимались звезды первой величины. Казалось, что он [Сэмюель Голдвин] этим фильмом и не пытался конкурировать с кларками гейблами и гэри куперами. Не было в фильме и бетт дэвис. В общем, фильм был так себе.

Марк Хауленд: Моим студентам нравится смотреть этот фильм. Он их затягивает, поглощает, и им нравится его романтическая фабула. По их мнению, главная музыкальная тема сентиментальна, но, в общем, и она им нравится. В то же время они сразу же понимают, что фильм – это не рассказ.

А. Скотт Берг: Фильм был снят очень глянцево, как почти все фильмы Сэма Голдвина. Ценности производства были очень высоки, возможно, даже слегка завышены. В фильмах Голдвина все слишком уж отполировано. Костюмы избыточно совершенны. Освещение избыточно аккуратно. Ни в одном фильме Голдвина никогда нет никакого мусора.

Джойс Мэйнард: Джерри и я не разговаривали об экранизации «Лапы-растяпы». Фильм был ужасный. Джерри сказал, что никогда больше не продаст свои произведения. Его произведения были вроде его детей, а фильмы пятнали его детей.

Лесли Эпштейн: Америка, а, возможно, и мир, в большом долгу перед моим отцом и моим дядей, Филипом и Джулиусом Эпштейнами, за многое. Но, возможно, самый большой долг (или, скажем, сопоставимый с «Касабланкой») состоит в том, что они спасли мир от экранизации «Над пропастью во ржи». То есть Сэлинджер так возненавидел сделанную ими адаптацию «Лапы-растяпы», что впоследствии никому не разрешал касаться своих произведений, и слава богу.

Шейн Салерно: Официальная версия такова: фильм «Мое нелепое сердце» так сильно оскорбил чувствительность Сэлинджера, что он никогда более не помышлял о продаже своих романов и рассказов Голливуду. Эту версию повторяли много раз, но она не вполне верна. Уже в 1957 году агент Сэлинджера Н. Н. Свонсон, представлявший, в числе многих других выдающихся писателей и сценаристов, интересы Ф. Скотта Фицджеральда, предлагал произведения Сэлинджера голливудским продюсерам. 25 января 1957 года один из продюсеров отклонил предложение, сделанное Свонсоном от имени Сэлинджера.

Джерри Уалд, письмо Н. Н. Свонсону, 25 января 1957 года:

Дорогой Свони,

как тебе известно, в КЛУБЕ ПОКЛОННИКОВ Дж. Д. СЭЛИНДЖЕРА я – поклонник номер один.

Рассказ «Человек, который смеялся», как и все произведения Сэлинджера, трогательный и прекрасный. Однако с точки зрения художественного фильма, он дает лишь легкий намек на слабую идею, которую можно положить в основу сюжета. Более того, я думаю, что конкретные детали, схваченные в прозе и придающие рассказу особое очарование и пафос, было бы трудно передать на экране. В сущности, этот рассказ подобен «ТАЙНОЙ ЖИЗНИ УОЛТЕРА МИТТИ», и вы, возможно, помните громкие критические выступления, вызванные тем, что произошло с особым очарованием Турбера, когда его рассказ был перенесен на экран Сэмюелем Голдвином (главную роль в этой экранизации сыграл Дэнни Кей).

У меня нет сомнений в том, что из рассказа Сэлинджера можно сделать особенный и очаровательный сценарий, но работа над таким сценарием будет сопряжена, прежде всего, с выяснением основополагающих моментов идеи, организации материала на основе этих моментов и написанием сценария на той же основе. Естественно, это потребует полнейшей подстройки автора к идее. А это, пожалуй, трудно осуществить, поскольку м-р Сэлинджер не станет сам работать над сценарием. Мое главное возражение таково: «ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СМЕЯЛСЯ» дает мне слишком малое пространство для работы, которая делает дальнейшую разработку стоящим, пусть и весьма рискованным делом.

Передай, пожалуйста, м-ру Сэлинджеру, что я по-прежнему интересуюсь возможностью экранизации его блистательного романа «НАД ПРОПАСТЬЮ ВО РЖИ», и хотел бы сделать все, что в моих силах, для того, чтобы убедить его в необходимости экранизации этого произведения.

С этим письмом возвращаю тебе оригинал рассказа «ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СМЕЯЛСЯ».

Эберхард Элсен: Когда Сэлинджер демонстрирует неприязнь к Голливуду и фильмам, из этого не следует делать вывод о том, что он ненавидит кинематограф как вид искусства; в конце концов, у него была огромная фильмотека.

Дэвид Шилдс: В романе «Над пропастью во ржи» Холден Колфилд проявляет глубоко двойственное отношение к Голливуду. У него серьезно и интересно смешаны чувства, которые он испытывает по поводу работы своего брата Д. Б. сценаристом. Он утверждает, что не хочет говорить о фильмах, и все же все время говорит о них – о фильме «39 шагов», о Гэри Купере и Кэри Грант. Кино – идея фикс Холдена.

Лесли Эпштейн: Судя по многим рассказам, презрение Сэлинджера к Голливуду не слишком удачно маскирует скрытое восхищение мощью звезд Голливуда.

Очевидно и, возможно, не удивительно, что создатель «Над пропастью во ржи» был очень заинтригован Марлоном Брандо.

Мона Симпсон: Воображение Сэлинджера всегда было занято славой и популярностью. Это увлечение просто есть, оно присутствует в книгах. Семейство Глассов было семейством актеров, и эта сквозная тема создает значительную напряженность.

Эберхард Элсен: Когда Холден Колфилд говорит, что ненавидит кино, он явно лжет, потому что постоянно разыгрывает сцены из кинофильмов. Он понимает, насколько сильное влияние оказывает на него кино, и подозревает, что это влияние делает его до известной степени обманщиком.