Глядя в будущее. Автобиография - Буш Джордж

Для многих членов кабинета эти заседания были единственной возможностью прямого контакта с президентом в течение недели. Отдавая себе в этом отчет, я считал, что роль вице-президента в этих заседаниях должна быть ограниченной. Открытый и прямой доступ в Овальный кабинет давал мне большую возможность излагать свое мнение по любым вопросам и тем самым влиять на политику администрации, не отнимая на это времени, отводимого для заседаний кабинета, и не вынуждая президента высказаться "за" или "против" его вице-президента.

Самые плодотворные беседы с президентом у меня бывали каждый вторник, когда мы наедине, без помощников, встречались за ленчем либо в небольшой комнате, примыкающей к Овальному кабинету, либо, если позволяла погода, на террасе у южной лужайки. Меню менялось редко. Обычно мы пользовались этим случаем, чтобы отдать свое общее предпочтение мексиканской кухне: на закуску фасолевые чипсы-тортильяс и устрицы, затем сырный суп или соус-чиле и щербет, ну, а если в тот вечер предстоял обильный официальный обед, мы ограничивались супом и фруктами, которые подавались официантами Белого дома.

Определенной повестки дня для таких встреч у нас не было. Президент часто интересовался конкретными вопросами, которыми я занимался, а если мне предстояла поездка за границу, мы обсуждали то, что он хотел бы сообщить моим зарубежным собеседникам. Ленчи проходили непринужденно, мы касались всех вопросов — от положения в стране до разных пустяков. И неизменно я возвращался в свой кабинет с парой услышанных от него шуток.

Уолтер Мондейл, мой предшественник на посту вице-президента, дал мне такой совет. "Ни в коем случае, — предупредил он, — не берите на себя ответственность за чьи-то прямые обязанности". Он имел в виду постоянные обязанности, относящиеся к конкретным областям деятельности администрации.

При выполнении любого задания исполнительной власти общее правило состоит в том, чтобы никогда не браться за какое-то дело, не имея возможности для его успешного завершения. Полномочия вице-президента в любой области исполнительной власти определяются Белым домом, но границы порой бывают нечеткими. Поскольку Вашингтон — это место, где каждый упорно держится за свою беговую дорожку (и чем ближе к центру власти или к кругам, близким к нему, тем упорнее), то вице-президент, если сочтут, что он заступает за разграничительную линию, может столкнуться либо с аппаратом советников Белого дома, либо с кем-то из членов кабинета.

Одной из лучших (или худших) иллюстраций к тому, что может произойти, когда вице-президент берется за работу, угрожающую чужой дорожке, было то, что случилось с Нельсоном Рокфеллером в бытность его вице-президентом в 1974–1975 годах. Опираясь на свой опыт губернатора штата Нью-Йорк, он надеялся сыграть основную роль в выработке внутренней политики администрации Форда. Но когда его назначили главой совета по внутренней политике при Белом доме, у него очень скоро возникли трения с аппаратом, несмотря на то что он заручился благословением президента Форда. Планы Рокфеллера в области внутренней политики просто не совпадали с планами аппарата советников. Однажды в бытность свою директором ЦРУ я посетил Рокфеллера в его офисе в здании административных управлений, и он минут 20 жаловался на советников Белого дома. "У меня хорошие отношения с президентом, — сказал он, — но этот чертов аппарат скрутил меня по рукам и ногам".

Из этого Рокфеллер вынес урок: положение человека номер один в Олбани [61] не подготовило его к роли человека номер два в Вашингтоне. Он проиграл забег, что и должно было случиться с вице-президентом, преступающим эту невидимую черту.

И все же при наличии четких полномочий и обязанностей я считал, что могу и должен выполнять в области внутренней политики некоторые важные поручения, в том числе:

Пересмотр федеральных норм и постановлений. Одним из своих первых официальных актов в области внутренней политики президент назначил меня председателем специальной оперативной группы по пересмотру постановлений. Это поручение вместе со мной выполняли Джим Миллер из АБУ и мой помощник Бойден Грей. Специальная группа представила свой доклад в августе 1983 года, определив направление политики и внеся конкретные рекомендации об упразднении или пересмотре сотен ненужных постановлений. В качестве председателя этой группы мне удалось довести до конца работу по выполнению одного из основных обещаний выборной кампании 1980 года — уменьшить бюрократический аппарат и облегчить бремя федеральных расходов на шее американского народа.

Оперативная группа по Южной Флориде. В 1981 году делегация частных граждан приехала в Вашингтон с просьбой к федеральным властям пресечь торговлю наркотиками в Майами. Эд Миз (бывший тогда сотрудником аппарата Белого дома) и я приняли делегацию. Результатом этой встречи было решение президента о создании специальной оперативной группы по борьбе с международной контрабандой наркотиков. Я возглавил эту группу, а также национальную систему по предотвращению провоза наркотиков через границы США, созданную годом позже. Эд Мэрфи, мой главный помощник, сыграл основную роль, координируя усилия Пентагона, морской пограничной службы и общественных организаций в целях прекращения незаконного ввоза наркотиков в Соединенные Штаты.

Работа в этих группах привела меня к более четкому пониманию масштабов угрозы, которую наркотики представляют для нашей страны, а также того, что мы ведем войну — и не в переносном, а в прямом смысле — против подпольных торговцев наркотиками. Потери были также вполне реальные: через год с небольшим после образования оперативной группы по Южной Флориде я вручил посмертные награды семьям Ариеля Риоса и Эдуардо Бенитеса, двух мужественных молодых агентов Бюро по борьбе с незаконной торговлей алкогольными напитками, табачными изделиями и огнестрельным оружием. Оба были зверски убиты во время задержания международных торговцев наркотиками.

Еще одной стороной деятельности современного вице-президента является представление президента за рубежом — не только на государственных похоронах, но и со специальными миссиями. С 1981 года до весны 1987 года я выезжал по поручениям президента в 73 страны, и эти визиты носили как протокольный, так и деловой характер. К числу наиболее значительных и памятных относятся следующие поездки.

Москва, 1982 и 1984 годы. Присутствие на церемониях перехода власти в самом старом тоталитарном обществе мира в первый раз в связи со смертью Леонида Брежнева в ноябре 1982 года, а затем по случаю смерти его преемника Юрия Андропова в феврале 1984 года. Вот мои записи, сделанные во время поездки на похороны Андропова.

"На протяжении всего пути из аэропорта в город безлюдные улицы, нет автомашин и прохожих. Такая же серая картина, как и 15 месяцев назад, когда умер Б. Мы опять на том же месте, где состоялось торжественное прощание с Б., снова видим солдат с венками, вереницы ожидающих людей. Никаких знаков скорби, никаких слез… Представитель протокола предлагает нам войти, мы поднимаемся по ступеням за другими делегациями, наши солдаты несут венок, на нем видна надпись: "Америка…" Говард [62] и я подходим к постаменту с гробом, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Я подхожу к Игорю Андропову, сыну, который благодарит нас за прибытие на похороны… Любопытные взгляды сопровождают нас при выходе на виду длинной очереди на морозный московский воздух… Вновь странное чувство, похороны без Бога…[63].

На следующий день после похорон я посетил президента Пакистана Зия-уль-Хака в жилом здании посольства его страны в Москве. В вестибюле масса советских военных. Никаких разговоров в помещении посольства, поэтому мы объясняемся больше жестами, показывая, что разговоры здесь прослушиваются. Поднятая рука означает "Афганистан", и следует "разговор": "О да, здесь положение не улучшается и не ухудшается…" Мы не пытаемся обсуждать деликатные проблемы… Позже на почетной трибуне можно видеть из всех, старых и новых лидеров… Горбачев — новый, Романов — новый.