Неизвестен Автор - За чистое небо (Сборник)

Бомбардировщик загорелся. Николай хотел добить его. Но в тот же миг услышал, как по его самолету застучали пули. На него набросились фашистские истребители.

Он резко развернул машину и бросился в атаку. Меткой очередью подбил одного из "мессершмиттов", заставил его выйти из боя. Изменили курс и бомбардировщики.

Теперь над аэродромом оставался только один "мессершмитт".

Николай совершил глубокий вираж. Фашист сделал то же самое. Летчики образовали круг, по которому ходили друг за другом.

Внимательно следя за врагом, Николай все больше приближался к нему.

Но вот фашист вышел из виража и встал на боевой разворот с набором высоты. Советский летчик устремился за ним, Когда гитлеровец развернулся, чтобы начать атаку, Николай бросился ему навстречу. Молниеносно сокращалось расстояние между самолётами. Вот уже осталось не более 200 метров.

"Сейчас врежусь", - подумал Николай. А вслух произнес - это хорошо было слышно на стартовом командном пункте:

- Иду на таран!

Фашист попытался выйти из боя, накренив машину влево. Но не успел. Советский летчик как ножом срезал плоскость "мессершмитта" и тот, кувыркаясь, полетел вниз.

Но и И-16 стал крениться.

Николай тщетно старался вывести самолет из штопора. С каждой секундой машину раскручивало все сильнее. Огромным усилием летчик оторвался от сиденья, выдернул кольцо парашюта. Струя воздуха с силой подхватила шелковый купол, вытащила Николая из кабины.

Все это произошло в нескольких десятках метров oт земли, недалеко от обломков фашистского самолета. Наблюдавшие за боем летчики окружили спустившегося на парашюте товарища.

Николай увидел командира полка, одернул гимнастерку, подтянулся и четко доложил о проведенном бое.

- Правильно действовали, товарищ старшина. Поздравляю с победой!

Николай развел руками, вздохнул и сказал:

- Машину жалко. Загубил "ишачка".

- Да ведь не зря! Дорого он им обошелся.

И командир крепко пожал молодому летчику руку.

Вечером состоялось партийное собрание. На него пригласили всех воинов.

Николай сея среди таких же, как и он, молодых авиаторов, с завистью посматривавших на тех, чью грудь украшали высокие правительственные награды, чьи имена уже были окружены славой.

С докладом выступил командир. Он говорил о боевых делах летчиков, мужественно защищающих небо Ленинграда, о техниках, днем и ночью обеспечивающих вылеты истребителей, о других специалистах, без которых невозможна деятельность авиации. Говорил о вчерашней речи по радио Председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина. Партия и правительство призывали советских людей отстаивать каждую пядь родной земли, драться до последней капли крови за родные города и села.

- Так, как сражаются наши герои! - сказал командир и назвал фамилии лучших летчиков полка.

Не думал Николай, что здесь, на собрании его старших товарищей по оружию - коммунистов, он, молодой летчик, будет назвав в одном ряду с другими, более опытными воздушными, бойцами. О нем, как и о Петре Харитонове, Степане Здоровцеве, Михаиле Жукове, говорили все выступавшие. И потом, когда перешли ко второму вопросу повестки дня и принимали в партию командира эскадрильи лейтенанта Виктора Иозицу и младшего лейтенанта Михаила Жукова, снова назвали его имя. Говорили о том, как мужественно воюет комэск, как бьют врага, не жалея сил, не щадя жизни, его подчиненные - комсомольцы Здоровцев, Жуков, Шестаков и самый молодой среди них Николай Тотмин.

Коммунисты единодушно приняли в партию лейтенанта Иозицу и младшего лейтенанта Жукова. Николай искренне радовался за товарищей, которым оказали большое доверие. Поздравляя их, он надеялся, что придет день, когда и его заявление коммунисты полка будут обсуждать вот так же - в перерыве между боевыми вылетами, сидя на пожухлой, выгоревшей траве аэродрома. "Надо только, - думал он, - еще повоевать, проявить настоящее геройство, чтобы ни у кого не возникло ни малейшего сомнения в том, что он достоин чести называться коммунистом".

С того памятного дня прошел месяц.

И вот он идет по городу, где многое связано с именем Владимира Ильича Ленина - вождя Коммунистической партии, основателя Советского государства.

Вот и площадь Пролетарской диктатуры. За нею - Смольный.

Николай не спеша идет к зданию, откуда в эти дни осуществляют руководство обороной Ленинграда.

Смольный все ближе и ближе.

И видятся костры той памятной ночи семнадцатого года, светящиеся огнями окна штаба революции. Со всех концов города шли к Смольному представители заводов и фабрик, революционных частей. На площади стояли броневики. У входа - пулеметы и орудия. У дверей - часовые...

- Вы, товарищ старшина, куда?

Голос часового вернул его к действительности.

- Вот... Вызвали. За наградой!

Строгий, подтянутый часовой понимающе улыбнулся, кивнул головой. Николай вошел в вестибюль. Здесь, у столика, комендант Смольного Гришин, проверив документы, сверив фамилию со списком, направил его в Актовый зал.

В Актовом зале было много военных. Они сидели группами, о чем-то оживленно беседовали. "Видно, однополчане, - подумал Николай. - А из 158-го истребительного только я. Но ничего! Придет время - и еще не один летчик полка получит правительственную награду в этом историческом зале".

На сцену поднялись несколько человек в генеральской форме. Некоторых из них Николай узнал по портретам, фотографиям, которые видел в газетах.

Наступила тишина. И он тотчас почувствовал, как сильнее забилось сердце. Вот ведь! Знал об этой минуте. Ждал ее. А подошла она - и разволновался. "А еще фашиста таранил. Герой!" - совестил себя Николай, но спокойнее от этого не стало.

К трибуне вышел член Военного совета. Раскрыв папку с документами, обратился к притихшему залу.

- Дорогие боевые друзья! - сказал он. - Мне выпала честь по поручению нашего правительства вручить высокие награды страны славным защитникам Ленинграда. Позвольте огласить Указы Президиума Верховного Совета СССР о награждении. Указ от 22 июля 1941 года: "За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали ёЗолотая Звезда"..."

Генерал назвал фамилии - и на сцену по очереди поднялись младший лейтенант Лукьянов и капитан Матвеев.

Когда член Военного совета произнес слова: "Титовка Сергей Алексеевич", - никто не вышел из рядов, никто не поднялся с места. Отважный летчик погиб, стремясь после тарана фашистского самолета спасти свой истребитель. Звание Героя Советского Союза ему присвоили посмертно.