Владимир Крыштоб - И эта война была бы завтра... (Свидетельство советского офицера, командира египетской подводной лодки о войне с Израилем)

   Пришли в штаб. Комбриг их сидит на столе, заместитель в расстегнутом кителе. Семейная сцена, в общем. Не в нашем духе. Ну, Багир доложил о походе, о том, что мы засекли две новые радиолокационные станции, которые израильтяне только что установили. Их еще на карте не было. Спрашивают нас, видели ли мы что-нибудь у Порт-Саида в о время прохода на базу? Видели взрывы, отвечаем.

   Оказывается, к Порт-Саиду подходил какой-то корабль. Выскочило дежурное звено арабских ракетных катеров и утопило его двумя ракетами. Так, что корабль развалился на части и мгновенно затонул. Советником на ракетных катерах был покойный Глазов. Он тоже ничего об этом не знал. И никто не знает, что за корабль, ни наши, ни арабы. Запрашивают все пароходства, слушают все переговоры в международном эфире. Кто мог там проходить? Все допытываются.

   Выясняется, это был еврейский РЗК (разведывательный корабль) с экипажем в 116 человек. Большой транспорт, переделанный под разведывательный корабль. Он тихой сапой затесался в строй кораблей, идущих в Порт-Саид, как будто по делам идет. Тут его и грохнули. Так самое интересное, что арабы сами не знали, что это РЗК. Они его так, для порядка потопили. Он им чем-то не понравился. Был бы на этом месте мирный транспорт — и его бы грохнули. А потом признаваться не хотели. Начали говорить, что он в запретную зону зашел. А он и не зашел вовсе, я же там как раз проходил в надводном положении. А «Миражи» те самые своего искали, летали. Цирк, в общем.

   Вышли из комнаты, Багир как дитя радостный, шепчет: «Нас к самым лучшим орденам представили». А потом начали меня вызывать к советнику начальника штаба: «Это как это подсоветный не выполнил Вашу рекомендацию?» Вот гад, Коля этот Романович, заложил меня. «Какую еще рекомендацию?» — дураком прикидываюсь. «Ах, Вы….» И пошли матом сплошным. «Да вы же сами с арабами писали этот боевой приказ!» Тут Касатонов приехал разбираться. Выслушал, и тоже туда же: «Вы что, струсили?!» «Почему струсил?» «Почему дали ему разрешение донести?» «Во-первых, он все-таки командир на лодке. И потом я не давал ему разрешения доносить. Я ему запрещал доносить. Хотя я советник и обязан исполнять тот самый ваш приказ, который вы нам перед походом зачитали». «А, б. дь! Флот опозорил!»

   Тут такое началось, что я пять суток не ел. Переживал. Регулярно вызывали меня в комнату N212 на допрос и все по новой. А суть конфликта такова. Нас назначали из плавсостава дежурить два раза в месяц, если выходов в море не было помощником оперативного дежурного по флоту. То есть к советнику дежурного. Сам дежурный араб был, ясное дело. И каждое утро в 10.00 наши отправляли донесение в Москву. Тут ты должен идти к их оперативному по флоту и выспрашивать у него обстановку для своего доклада. Буквально выцарапывать информацию.

   Довольно быстро арабы перестали с нашими штабными делиться обстановкой. Просто игнорировали их. Почему? В службе разноса чая было немало арабов, которые говорили по-русски. Мой шофер, когда прощался со мной, прекрасно говорил по-русски. Но только в последний день. А так все прикидывался, что ни бельмеса не понимает. Так вот это самое подразделение разносчиков чая быстро донесло египетским офицерам, что наши штабисты в оперативной службе бездельничают, лясы точат, считают деньги и говорят только о шмотках.

   Тут как назло для штабных начались большие неудачи. Евреи украли вертолетом новейшую радиолокационную станцию. Перелетели через канал, перебили чахлую охрану, зацепили вертолетом вагончик и уволокли к себе. Начали монтировать новейшие станции ПВО, а противник опять не дает. Прилетают до того, как их запустят на рабочих режимах и разносят вдребезги. Наших офицеров ПВО тогда больше всего гибло. Так у Израиля разведка была поставлена.

   Вдобавок еще казус случился. Вышло три торпедных катера из Порт-Саида на постановку донных мин АМД-500. Первый катер плюхнул и отвалил. А второй сбросил мину и на ней же подорвался. От торпедного катера даже клочков не осталось. Третий катер повернул и куда глаза глядят унесся, его потом долго искали. А начальства много съехалось глянуть на это геройство. И начальство на втором катере как раз и ехало. Ставили мины арабы самостоятельно. Без наших инструкторов.

   Тут съехалось уже наше советское начальство. Понятно — ЧП. Приехало аж все минно-торпедное управление из Москвы проверять эти мины. Вся гостиница «Гайд-парк» была забита этими специалистами. Правда, многие из местной пивной вообще не выходили. После этого у арабов появилась неуверенность в оружии. Багир ходит за мной, канючит: «У меня шесть торпед в аппаратах и шесть стеллажных. Всего 12 штук» — и смотрит на меня, что скажу, ждет.

   Египтяне назначили испытание. Решили тайно выбрать лодку, указать на любой торпедный аппарат и приказать из него стрелять. Гляжу, Багир боится, что ему выпадет. А ну, как случай с миной повторится? Но пошла другая лодка, отстрелялась, все обошлось. Комбриг наш египетский сам ездил, привез кусок корпуса отстрелянной торпеды: «О, мистер Володя!» А чего «О!»? Ходит с этим железом и трясет. Чисто дети какие-то.

   Так вот штабистам на фоне этих проблем очень важно стало доказать на каком-то примере, что страна пребывания, египетские военные не выполняют советов наших советников. То есть действуют вразрез нашим приказам, самостоятельно. И сами виноваты во всем. И действительно, мины-то они сами пошли ставить, без наших спецов. Так вот мой случай и доложили как пример некомпетентного руководства египтян и отказа от сотрудничества с советниками. Потому у них все идет не так. Короче, наши штабные все решили свалить на арабов. И стали собирать все случаи такого рода для своих докладов. Именно поэтому их египетские оперативные стали игнорировать. И докладывать стало вообще нечего.

   Вот началась черная полоса. Они наверху донесли о моем случае, что подсоветный не выполнил указания советника, и арабам это все стало известно. Я сразу почувствовал холод: «Ну, что, мистер Володя? Вы говорили, что у Вас с Багиром все в порядке, дружба?» А я и объяснить им не могу подоплеку наших дрязг. Все, что оставалось, сказал: «Господа, когда буду уезжать, я вам все расскажу».

   Багиру орден дали, а мне фиг. Багир очень переживал по этому поводу, и мы с ним объяснились. Он мужик грамотный, все понял. Я ему говорю: «Багир, у нас на флоте еще и похуже случаи бывают». Проходит время, мы с Багиром плаваем, службу несем как надо. Боевых служб было столько, что и не упомнишь.