Владимир Крыштоб - И эта война была бы завтра... (Свидетельство советского офицера, командира египетской подводной лодки о войне с Израилем)

   «Ну что, Багир, — говорю — обстановку знаем. Куда прятаться знаем, на какой глубине винты вырубать знаем. Бог не выдаст, свинья не съест. Через 15 минут всплываем еще раз, врубаем локатор, определяем обстановку и погружаемся, дел-то на пару минут». «Нет, не будем всплывать!» «Да не бойся, Багир! Крутанем в один миг, мы ж моряки!» А цели прут прямо на нас, 26 узлов (около 50 км/ч). Это их ракетные катера «Саары», все ясно. Но у них нет гидролокаторов, это я точно знаю. Побороться с ними вполне можно.

   Ушел я на 250 м под слоем скачка. Это значит, между слоями, где зафиксирован скачок скорости распространения звука. То есть меня никто не слышит: сверху звук от слоя отражается. Ну и ходили они над нами 10 часов 27 минут. Это я запомнил на всю жизнь. Идут они трое, ракетные, но с глубинными бомбами. Но без гидролокаторов.

   Израильтяне их у французов украли. Мне эти катера знакомы были. Французы строили их для Израиля, а потом отказались отдавать, эмбарго ввели из-за войны. Так евреи, молодцы, украли их прямо с завода на юге Франции у Тулона. Ночью выскочили на рейд и домой. А египтяне, 5-я эскадра, хотела их тогда перехватить на пути из Франции в Хайфу. Было это точно на Новый год 31 декабря, пока французы праздновали. Тут такой зимний шторм разыгрался, что всех арабов раскидало. Наша Средиземноморская эскадра тоже им помогала, да без толку. С египетских кораблей 9 человек штормом смыло за борт. Так они никого и не поймали, ни «Сааров», ни своих матросов.

   А тут нате вам, пожалуйста, они уже на меня охотятся. А в лодке нашей из-за стравливания ВВД давление страшное. Люди падать стали прямо на постах. Пошли доклады по отсекам: то там обморок, то там. Баллонов этих в лодке 38 штук по 410 л и по 200 кг воздуха каждом. У нас на флоте их каждый год освидетельствует специальная комиссия. А у них освидетельствование вообще не производят. Ну и они, конечно, стали потравливать. А спустить давление нет никакой возможности — наверху «Саары» носятся как угорелые. Барометры у нас уже через 30 минут после погружения зашкалило. Внутри давление страшное, люк можно открыть только кувалдой, человека при такой операции может просто выкинуть через люк как шкурку. По отсекам бродит огромный араб-санинструктор и колет их всех шприцом. Тут первое дело выпить для расширения сосудов и спирта у них залейся — в каждом отсеке по паре канистр. Да ведь не пьют ни фига. Плохо им.

   Наконец-то ушли эти «Сары» искать нас в другой район. Тут акустик орет: «Шум винтов на таком-то курсе» А все на пределе уже, не знают, что творят из-за этого давления. Багир орет что-то по трансляции. Слышу, в первый отсек орет. Готовят шесть торпедных аппаратов. А время уже 10 утра, солнце жарит, наверху все как на ладони. Я кричу: «Багир, б. дь, ты что, еб…ся!? Подожди!». Не слушает, решил один воевать. Упрямый стал как бык, прет напролом. Готовит стрельбу из-под воды по шуму турбины.

   Вот уже и торпедную атаку объявил. Я лечу в первый отсек. Пулей, за секунды, сейчас бы так не смог. А там все ручки крутят, данные вводят, шесть торпед готовы. Я назад: «Стоп! Всплываем. Сейчас смотреть будем. Акустика показывает, что охранения у них нет. По шуму это эсминец. Убедимся, что военный — уложим на месте, никто ему не поможет» «Нет, — кричит, — из подводного положения будем стрелять! Всплывать не будем!» «Не п…ди, — ору, — сука! Легкой жизни захотел?! Установил автомат стрельбы, врезал ему из подводного и бегом. А приказ? Давай посмотрим».

   Подвсплыли, посмотрели. Мама моя, такой красавец лайнер идет греческий, любо дорого посмотреть. И весь автомобилями заставлен, на палубах народу как в доме офицеров на танцах. Я вниз скатился, перископ убрал, все в исходное положение приказал поставить. Подхожу к Багиру: «Ну, ты видишь, б. дь?» Насупился: «Вижу» «Что ты видишь, на х…?! Что бы мы сейчас с тобой натворили, мать твою!?»

   А он мат хорошо понимал и сам ругался. Меня даже на парткомиссию вызывали за него. Почему у тебя командир матом ругается? А как с ним не заругаешься? Я его учил что ли? Он до меня умел. Помню, стоит у пирса, а мимо шаланда с мусором идет. Багир берет мегафон и орет: «Садись на мой х… и отойди в сторону! Или я тебя тараню». Тут меня и заложили замполиты.

   Тут любопытные вещи начались. Наступили одиннадцатые сутки похода. Ушли мы из этого района, вытеснили нас. Багир потребовал сменить район по боевому приказу. Об этом мы обязаны донести. А на связь-то лучше не выходить: они же нас ждут. Застопорили ход и ждут. «Багир, — говорю, — не доноси о смене района. Нас снимут с похода, чует мое сердце. Мы же только начали. А ваши начальники боятся за подводную лодку, дорогая она». «Нет, я должен донести». «Ну, тогда привет твоему ордену!» Тут он задумался, для арабов орден получить святое дело.

   Но все равно пошел доносить. Десять минут не прошло, получаем приказ — возвращаться в базу. Дошел я скрытыми переходами до Порт-Саида, а там до базы в надводном положении. Багир уставший весь еле ходит. Понятное дело. Не привык к таким нагрузкам. Это по нашим меркам заурядный выход, а для них чуть не подвиг. Вся боевая учеба у стенки протекала. Для настоящих походов большие деньги нужны, а они все экономили.

   Встал я на мостик и говорю ему: «Багир, иди поспи». Остался на мостике, через некоторое время меня сигнальщик по плечу хлопает: «Мистер Володя!» Оборачиваюсь: мать честная, гигантский всполох! Взрыв, обстрел. А откуда, непонятно. Проходит полчаса, над лодкой два израильских «Миража» в семидесяти метрах проносятся. Аж керосином в морду дохнули. Представляешь? Облетали заданный район и лодку на такой скорости проскочили! Не успели нас накрыть, бывает. А целей вокруг как гренок в бульоне, локатор не справляется. Это же Суэцкий канал! Поди, разбери, куда возвращаться. Тут от мастерства летчиков все зависит. Поэтому самые страшные самолеты в такой обстановке как ни странно, тихоходные. А на «Миражи» мы особо и не смотрели.

   Приходим в Александрию. Народу на пирсе тьма. Стоит и командование. Наш комбриг, сволочь, пришел с сыном моим. Взял меня под руку: «А что у вас случилось? Почему вернули?» Смотрю — ничего не знает. А арабы нашим ничего не говорят, стесняются. «А чего непонятного? Багир дал радио, что сменили район и получили радио возвращаться. Вот и все». «Так зачем же вы давали радио!?» «По боевому приказу положено» «Но ты ему говорил, чтобы радио не давал?» «Говорил, но это между нами двоими, Николай Романович. Да, я ему говорил в нарушение боевого приказа, что связываться с базой нельзя, нас сразу завернут. Только вы начальникам нашим наверх ничего не говорите».