Дэвид Гланц - Восставшие из пепла. Как Красная Армия 1941 года превратилась в Армию Победы

НКГБ и его областные и республиканские филиалы отвечали за государственную безопасность, действия контрразведки против вражеских агентов и сбор разведданных о противнике с 3 февраля по 20 июля 1941 года. Вскоре после начала войны Сталин 20 июля снова слил НКВД и НКГБ, сделав Берию наркомом, а Серова — его заместителем. В апреле 1943 года НКГБ опять был воссоздан в качестве отдельного и самостоятельного органа государственной безопасности и контрразведки{34}. И наконец, уже по окончании войны, Сталин объединил НКГБ и НКВД, сформировав в 1946 года Министерство государственной безопасности или МТБ*{35}. В рамках своих отдельных ведомств рабочие органы НКГБ и НКВД на протяжении всей войны работали в тесном взаимодействии с особыми отделами вооруженных сил и контрразведывательными отделами, действенно и зачастую безжалостно искореняя всякую нелояльность и обеспечивая контроль государства над армией, партией, страной в целом.

Политические руководители

Когда началась война, за поддержание в рядах вооруженных сил строгой партийной дисциплины отвечали две мощные организации. Первой из них было Главное управление политической пропаганды Красной Армии[18], возглавляемое А. О. Запорожцем, а второй — его близнец, Управление политической пропаганды во флоте. Чтобы сделать обе эти организации более эффективными, Сталин вскоре после начала войны, 16 июля, преобразовал первую из этих организаций в Главное политическое управление Красной Армии (ГлавПУ РККА) во главе с А. С. Щербаковым, а последнюю — 21 июля в Главное политическое управление Военно-Морского Флота или ГлавПУ ВМФ *.

Сталин поручил этим двум новым главным управлениям решать следующие задачи:

«руководство политорганами и партийными и комсомольскими организациями армии и военно-морского флота; обеспечение партийного влияния на все стороны жизни войск; разработки наиболее важных вопросов партийного строительства, идеологической работы, структуры политорганов, партийных и комсомольских организаций применительно к требованиям войны, контроль за исполнением решений партии и Советского правительства, директив НКО и начальника ГлавПУ РККА [ВМФ]» {36}.

Для выполнения этого предписания практически на всех уровнях командования была образована сложная сеть Военных советов[19], а также других политических органов и партийно-комсомольских организаций и комитетов. На самом высшем уровне ГлавПУ РККА и ГлавПУ ВМФ имели своих военных комиссаров в качестве членов военных советов в штабах главных направлений, а также фронтов, флотов и армий. Формально эти представители должны были оказывать помощь в принятии надлежащих решений командующим и их начальникам штабов, которые также являлись членами соответствующих военных советов — но в действительности они контролировали правомерность этих решений. Ниже фронта, на армейском, корпусном, дивизионном, полковом и батальонном уровнях, а также в военных училищах и другие армейских учреждениях политическое управление назначало военных комиссаров или заместителей командиров по политической части, а в роты, на батареи и в эскадроны — политруков[20], призванных выполнять те же задачи, что и члены военных советов фронтов{37}.

Официально Военные советы фронтов являлись «коллегиальными органами военного и политического руководства, предназначенными для обсуждения, а иногда и решения принципиальных вопросов военного строительства, организации военных действий, управления, подготовки и обеспечения войск»{38}. Они состояли из тройки*, то есть трех человек: командующего (или начальника в других родах войск либо службах), который являлся председателем военного совета, члена военного совета (либо комиссара или замполита), которым зачастую был партийный секретарь соответствующей союзной республики или области, а также начальник штаба или первый заместитель командующего. Члены такого совета коллективно отвечали перед Центральным Комитетом Коммунистической партии Союза СССР и советским правительством буквально за все, что происходило в их войсках.

Являющиеся членами военных советов политработники делили с командующими полную ответственность за состояние войск и их боевые действия, участвовали в разработке оперативных планов и приказов. Вдобавок к ответственности за определенные конкретные сферы деятельности в тех войсках, куда их назначали, они обладали собственной «комиссарской» командной иерархией в подчиненных структурах, получая и отправляя приказы, инструкции и донесения как в вышестоящие, так и в нижестоящие штабы по своим отдельным каналам, контролируемым и руководимым соответствующими главными управлениями в Москве.

Члены Военных советов и сами эти советы в целом также отвечали перед ЦК КПСС за политическое, физическое, моральное и дисциплинарное состояние своих войск, их боеготовность и боеспособность, а также за партийно-политическую подготовку.

При необходимости они могли выполнять функции представителей власти самого советского государства. Кроме того, военные советы ведали технической и материальной поддержкой войск, руководили развитием партизанского движения на оккупированных территориях в полосе своей ответственности, координируя действия партизан и Красной Армии. Однако в конечном итоге приказы, проводящие в жизнь решения военных советов, издавал соответствующий воинский командир.

На протяжении войны власть и ответственность главных политических управлений и их военных советов на уровне фронтов и армий постоянно возрастали. О масштабах власти ГлавПУ РККА свидетельствует то, что в июне 1942 года Сталин назначил его начальника А. С. Щербакова кандидатом в члены Политбюро Коммунистической партии и секретарем партии{39}. Кроме того, на протяжении войны членами военных советов служили многие высокопоставленные партийные функционеры, в том числе будущие политические лидеры Советского Союза Н. С. Хрущев и Л. И. Брежнев.

Хотя эта двойная система из командира и комиссара (замполита) имела целью усовершенствовать процедуру принятия решений и повысить боевую эффективность войск, в действительности она действовала как система «сдержек и противовесов», гарантируя строгую партийную дисциплину, надежность и верность Сталину и стране со стороны всех военнослужащих, как офицеров, так и солдат. Однако на практике существование института комиссаров, помимо порождения некоторых разногласий в руководстве войск, зачастую усложняло процесс принятия решений и приводило к снижению его эффективности, особенно на уровне ниже армейского.