Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики

Прежде всего, из записи в церковно-приходской книге следует, что дата рождения Сталина не 21 декабря 1879 года, а 6 декабря 1878 года, то есть Сталин был на год с лишним старше, чем мы предполагали. Для чего же этот день рождения «сдвинули», по-видимому стараниями матери и формального отца ребенка? Оказалось, что для того, чтобы скрыть реального отца ребенка, которым был вовсе не Бесарион (Виссарион) Джугашвили.

Дело в том, что зимой и весной 1878 года после экспедиции к озеру Лобнор и в Джунгарию (1876–1877 гг.) великий путешественник роковым образом заезжает погостить в г. Гори Тифлисской губернии, к своему другу князю Миминошвили (что в переводе звучит, как «Соколов», ибо «мимино» — по-грузински — «сокол»). Там он быстро знакомится с его дальней родственницей, весьма красивой и хорошо образованной двадцатидвухлетней женщиной Екатериной, среди своих «Кеке», Геладзе, которая уже была замужем за деревенским сапожником Бесарионом Джугашвили. Сапожник Бесарион, простите за каламбур, пил как сапожник и бил свою красивую и образованную жену, издевался над ней. Все три ребенка, рожденные от Бесариона, умерли еще в младенчестве. Поэтому и Пржевальский, и Кеке, соскучившиеся по адекватному общению с представителями противоположного пола, влюбились друг в друга и все время проводили вместе. И плевать они хотели на нищего пьяницу-мужа, который не просыхал все это время.

Через положенное природой время Кеке родила своего четвертого ребенка, который, в отличие от первых трех, рос здоровым, крепким, жизнерадостным и общительным. Вскоре Бесарион фактически покинул Кеке с шестимесячным Иосифом (Сосо) и уехал в Тифлис на заработки. Пржевальский же, прекрасно зная о своем потомстве, высылал Кеке через своего друга-князя значительные суммы денег («алименты»). Этих денег было настолько много, что родственник Кеке

— князь Миминошвили — «доверенное лицо» Пржевальского, материально помогал его сыну Иосифу до конца своей жизни. С помощью «алиментов» Пржевальского Иосифа определили в Горийскую духовную семинарию, очень солидное учебное заведение, где он, по настоянию Кеке (а может своего отца?) серьезно изучал русский язык.

Наезжавший иногда в Гори Бесарион, избивал теперь не только неверную жену, но и неродного сына, издевательски приговаривая: «Ты что, митрополитом захотел стать?» Знал бы он, кем станет Иосиф, который будет носить отчество «Виссарионович», не то запел бы. Но не суждено было ему, не дожил. Пить нужно было меньше. А Кеке дожила до славы своего любимого сына, приезжала к нему в гости в Москву. Говорят, что Сталин шутливо грозил ей пальцем, приговаривая: «Ах ты, блудница!».

Умерла Кеке Джугашвили, если память мне не изменяет, в 1936 году и похоронена в Тбилиси в Пантеоне на горе св. Давида. Я многократно бывал на ее могиле, прекрасно помню памятник на ней. Сам Сталин на похороны матери не смог приехать, но послал Лаврентия Берия устроить все как положено. К слову

— Лаврентий Берия приходится дядей жене моего дяди, то есть он мой дальний родственник.

— Эх, — вздохнул дальний родственник Берия, — если бы его не сдали его дружки Маленков и Хрущев в 1953 году, жили бы мы сейчас в богатейшей стране. Разграбили, бестолковые, пустили по ветру все, что создал Сталин. Рост ВВП достигал 13 % в последний год жизни Сталина, что позволило Хрущеву назначить дату наступления коммунизма на 1980 год. Был бы во главе страны Берия — гениальный администратор и хозяйственник, так и было бы. То есть — испугался профессор, — коммунизма-то как такового не было бы, и не дай Бог, а материальная база его была бы! А там — плавный переход к капитализму, как в Китае! Да и вообще, мы все ему жизнью своей обязаны! Ведь известен план нападения США на СССР с атомными бомбардировками всех крупных городов. На Москву, например, семь атомных бомб полагалось, на Ленинград — четыре. Даже Тбилиси, город, где я жил в то время, не избежал бы атомного удара. А спас нас, да и весь мир от атомной войны, не кто иной, как Берия. Ведь он руководил Атомным проектом в СССР, его уменьем и хитростью мы выкрали у США секрет атомного оружия и срочно заимели свои ядерные бомбы. Только после этого план уничтожения СССР был оставлен — и это заслуга Берия! Нет, неблагодарные мы люди! — Гулиа вздохнул и налил третью рюмку.

За успех безнадежного дела! — таков третий тост в нашем доме, — провозгласил хозяин дома, и продолжил: — у каждого свое «безнадежное» дело, которое он стремится сделать реальностью. «Мы рождены, чтоб сказку сделать явью» — напел Гулиа совдеповскую песенку. — У меня одно, у Петровича — другое, у Тамары — наверное, третье. Но у всех нас — одно общее — чтобы Россия снова, как при Сталине, стала великой, богатой и сильной. Чтобы не посылали нам гуманитарную помощь нами же побежденные народы! Аминь! — и Гулиа опрокинул рюмку, не запивая ее.

Мы сделали то же самое, в основном соглашаясь с темой тоста, но запивая чачу водой.

Генеалогическое древо

Расчет Гулиа оказался верен — встреча кончилась тем, что профессор получил заказ на материал для моего журнала, посвященный его научной работе. Вернее, не всей работе, а части ее, которая касалась магнитов. Очень интересная тема, даже для неспециалистов. Например, знаете ли вы, что магниты бывают жидкие? Что теоретически существует магнит с одним полюсом, а в жизни его нет? Что возле северного географического полюса находится не северный же, а южный магнитный полюс? Что магнитные полюса исколесили всю поверхность Земли, часто меняясь местами? Что существуют материалы, которые магнит не притягивает, а отталкивает, и таких материалов большинство? Гулиа написал статью, где рассматривались все эти вопросы, в том числе и изобретение самого профессора — магнитный подшипник, на который можно подвешивать грузы до полутора тонн и вращать с огромной скоростью.

Мы встретились в редакции журнала, где профессор передал мне статью. Почему-то зашла речь о здоровье, что мне надо бы походить в спортзал и малость подкачаться. Гулиа заметил, что мог бы помочь мне в этом, так как он сам ходит в «качалку» три раза в неделю, и является, между прочим, мастером спорта по штанге. Сказано — сделано, и мы стали два-три раза в неделю после работы ходить в тренажерный зал при ЗИЛе, рядом с домом профессора.

Профессор тренировал меня, и надо сказать очень успешно — я в считанные месяцы стал вдвое сильнее. То есть стал поднимать штангу вдвое тяжелее, чем в первый раз. А после тренировки мы чаще всего заходили к профессору домой отдохнуть после нагрузки и сделать небольшую релаксацию, тоста на три, не более.

Так я узнал о происхождении профессора, вернее об его предках. О генеалогическом древе, так сказать. Оказывается, Гулиа знал даже о своих прапрапрадеде с отцовской стороны и прапрадеде с материнской. Это — конец 18 века, мало кто помнит своих предков с таких далеких времен.