Анисим Гиммерверт - Майя Кристалинская. И все сбылось и не сбылось

Он и впрямь был почти слепым. Но все же что-то видел, ровно настолько, чтобы ходить без палочки и чаще всего без поводыря, и, приходя один, безошибочно останавливался у нужной двери. Это была одна из комнат редакции газеты «Пионерская правда», или попросту — «Пионерки», какой она и осталась в памяти многих поколений красногалстучных. Здесь его ждали, а когда он входил, усаживали за какой-нибудь свободный стол, наливали чаю в граненый стакан или кружку, говорили с ним ласково, насколько это возможно для редакционных сотрудников, замученных каждодневной и бесконечной газетной текучкой. А он доставал из портфеля листки с аккуратно нарисованными кружками, квадратиками, цифрами или незатейливыми рисунками, сделанными несколькими штрихами; внизу на каждом листке была подпись: «Автор — Владимир Кристалинский».

Владимир Григорьевич Кристалинский был человеком застенчивым, улыбчивым, говорил негромко, но живо и просто, без всякого желания произвести впечатление — чем интеллигентней человек, тем скромнее он держится, а интеллигентность угадывалась в нем с первого же слова, с первого взгляда; такие люди, как он, сами того не замечая, да и не желая, производят сильное впечатление, от них ожидают чего-то интересного и необычного, а тут еще человек-то почти незрячий, и приносит не что иное, как… головоломки! С первого же его прихода в редакцию оказалось, что на них он большой мастер: попробуйте придумайте сами хоть одну — не выйдет, на это особый талант нужен, а он приносит не одну-две головоломки или загадки в рисунках, а десяток — пожалуйста, выбирайте, сколько нужно, мне кажется, ребятам это будет интересно. Я их вот дочке показывал, Майе, она их решила, и, представьте, не сразу, хотя девочка она сообразительная. Это было как разрешение к печати: Майя одобрила.

О Майе он всегда говорил с большой нежностью, свойственной далеко не всем отцам, он и здесь не собирался производить впечатление, любовь к ней так и сквозила в этих словах, и редакционные дамы, слушая его, не прятали улыбок.

Головоломки Кристалинского ложились на свежую полосу. Без преувеличения их решала вся страна, вся детская ее часть, выписывающая «Пионерку» или штудирующая ее в школе, когда в семье не находилось денег на подписку. И если в номере придумки Кристалинского не находили, читатели были разочарованы. Где еще было взять эти увлекательные упражнения для гимнастики ума, эти интересные задачки детям сороковых и пятидесятых годов, как не в «Пионерской правде»?

Прошло много лет, и однажды в «Пионерке» появился молодой солдат, возвращавшийся из армии через Москву в родное село где-то в глубинке; пришел, как приходят обычно благодарные читатели, чтобы лично, а не в письме, которые, как утверждает молва, гуляющая по городам и весям, в редакциях бросают нераспечатанными в мусорный ящик (навет!), и молодой человек этот с искренностью, свойственной нашим дорогим провинциалам, говорил журналистам «Пионерки» самые добрые слова по поводу их детища и особенно благодарил автора раздела «Головоломки» Владимира Кристалинского. Из редакции незамедлительно последовал звонок Владимиру Григорьевичу, и на следующий день Кристалинский, человек отзывчивый и не менее, чем молодой читатель, благодарный, принес в редакцию в подарок ему пластинку, напетую его дочерью. Пластинки Майи уже относились тогда к числу дефицитных.

«Сочинение» головоломок и было профессией Владимира Григорьевича Кристалинского. Вообще таких профессий не бывает, а вот у него — была. Как ее можно назвать? «Головоломщик»? Да нет, не стоит придумывать подходящее название его роду деятельности. Составление кроссвордов и придумывание головоломок уже давно стало индустрией, сегодня их печатают все, за исключением чисто политических центральных газет и журналов, электрички превратились в читальные залы на колесах, где пассажиры, вооружившись карандашом, поглощают пищу для дремлющего интеллекта в надежде его пробудить. Но у Владимира Григорьевича все же была профессия, и его успехи с головоломками следует отнести к ней: он назывался массовиком, а к этому слову обязательно прибавляли еще — «затейник». Массовик-затейник — профессия прошлого, времени, когда в жизнь усредненного советского человека вошли и прочно осели дома отдыха, клубы, дворцы культуры и турбазы. Массовик-затейник видится этаким верховодом ветхозаветных развлечений, да так оно и было — это живой, общительный, не лишенный остроумия человек, вооруженный многочисленными методичками, где изложено все, что он может предложить отдыхающим, готовым заниматься чем угодно, лишь бы убить время. Предложит песню и сам же будет ее петь, аккомпанируя себе на баяне. Или покажет десяток фокусов, как заправский иллюзионист, устроит игру в «ручеек», на танцвечерах без конца будет объявлять «белый танец», весело подтрунивая над робкими дамами, стесняющимися пригласить кавалера… Да мало ли затей в «творческом портфеле» у массовика.

Но не таким был Кристалинский. Он и не мог таким быть, и даже не потому, что был почти слеп, куда уж там скакать по площадке и куролесить на танцах. Он прежде всего не желал играть в глупость и выступать в роли шута, которому не хватало только колпака с бубенчиками. Обязанности у Владимира Григорьевича были другими — он был массовиком, предлагающим игры, но не в домах отдыха, а в домах пионеров. И только те игры, в которых требовалась смекалка. Эти игры он придумывал сам, а затем относил в издательство. В их числе были и головоломки.

Одна из пяти самарских сестер Владимира Григорьевича — Рената Ильинична — врач-гомеопат с блестящей репутацией, лечившая больных как обычный участковый терапевт, портфельчик в руки — и на дом к больному, в любую погоду, без машины, пешочком, в троллейбусе или метро, куда-нибудь к черту на рога, в Орехово-Борисово или Бирюлево. Закалка эта осталась с военных лет, когда только что выпорхнувшая из 2-го меда молоденькая врач-терапевтик вдруг оказалась в Боткинской на перевалочном пункте, где сразу встала за операционный стол, извлекая осколки и пули, а то и сшивая раненых, проявляя при этом неведомо откуда взявшееся хирургическое мастерство. После войны она увлеклась гомеопатией, а ныне — почтенная пенсионерка и ходит теперь сама лечиться в поликлинику, где ее хорошо знают и где пожилые медсестры, увидев Ренату Ильиничну в очереди на прием у врача, просят больных пропустить ее. Удивительно, но никто не возражает, и вовсе не из признательности к заслугам известного гомеопата, а потому, как докладывают сестры очереди, что она — тетя Майи Кристалинской… События прошлых лет, казавшиеся когда-то значительными, становятся подчас всего лишь достоянием учебников истории, а вот люди, такие, как Кристалинская, остаются в памяти. Так вот, Рената Ильинична хранит маленькую голубенькую книжицу, на обложке — заглавие: «Шутки-минутки». Мальчик в желтой рубашке с бантом и в цилиндре — может быть, это начинающий массовик-затейник — держит в руках карточки, и на каждой — разделы этой книжечки: на одной — «Фокусы», на другой — «Игры», на третьей — «Загадки». Собственно говоря, это даже не книжечка в обычном ее понимании, а вложенные в обложку карточки и маленькая брошюрка, объясняющая правила игры. На брошюрке надпись: