Константин Ривкин - Ходорковский, Лебедев, далее везде. Записки адвоката о «деле ЮКОСа» и не только о нем

Возвращаясь к историческим корням российской адвокатуры, укажу, что рубежным этапом ее формирования явилась судебная реформа 1864 года, заложившая правовую базу для создания профессиональной самоуправляемой организации адвокатов. 20 января 1864 года царь Александр II издал «Указ Правительствующему Сенату», в котором провозглашал свое желание «водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных наших, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе нашем то уважение к закону, без коего невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого, от высшего до низшего». Во исполнение воли государя 29 ноября 1864 года было принято «Учреждение судебных установлений», согласно которому при судебных местах отныне должны были находиться присяжные поверенные.

Адвокатская деятельность состояла в консультировании клиентов, в ведении по их поручениям тяжб, выступлениях перед судом, подготовке документов по уголовным и гражданским делам. С 1890 года стала развиваться коллективная форма работы в виде юридических консультаций, объединявших в себе адвокатов – поверенных.

Рассматриваемый период истории породил плеяду известных талантливых адвокатов, чьи имена знакомы многим, – это Ф. Плевако, П. Александров, В. Спасович, А. Урусов, Н. Карабчевский, С. Андреевский и другие. Тот же А. Кони очень высоко оценивал деятельность адвокатов и в одной из своих работ писал, что уголовный защитник представлялся как человек, «вооруженный знанием и глубокой честностью, умеренный в приемах, бескорыстный в материальном отношении, независимый в убеждениях, стойкий в своей солидарности с товарищами. Он должен лишь являться правозаступником и действовать только на суде и на предварительном следствии – там, где это допускается, быть не слугою своего клиента и не пособником ему уйти от заслуженной кары правосудия, но помощником и советником человека, который, по его искреннему убеждению, невиновен вовсе или вовсе не так и не в том виновен, как и в чем его обвиняют. Не будучи слугою клиента, защитник, однако, в своем общественном служении – слуга государства и может быть назначен на защиту такого обвиняемого, в помощь которому по собственному желанию он бы не пришел. И в этом случае его вполне бескорыстная роль почтенна, ибо нет такого падшего и преступного человека, в котором безвозвратно был бы затемнен человеческий образ и по отношению к которому не было бы места слову снисхождения»[5].

Весьма любопытно, что в отношении самого Анатолия Кони у многих имеется представление, что он был адвокатом (присяжным поверенным). Даже Владимир Путин был удивлен, когда однажды при обсуждении вопросов, связанных с историей российской юриспруденции, Михаил Барщевский объяснил ему, что на самом деле тот являлся прокурорским, а затем судебным деятелем. Полагаю, что такому распространенному заблуждению имеется объяснение. В сознании многих современников человек высокопрофессиональный, теоретически подкованный и совершенно искренний в своих помыслах об идеалах истинного Правосудия не может ассоциироваться с кем-либо, кроме адвоката…

В советское время, несмотря на особенности существования партийно ориентированной системы правоохранительных органов, происходило становление адвокатуры как относительно независимой от государства, самоуправляемой корпорации профессиональных юристов, призванных защищать и отстаивать права и интересы граждан. Постепенно права защитников расширялись, их участие в уголовном судопроизводстве начиналось со все более ранних стадий. В научной литературе и публицистике роли адвокатов уделялось значительное место, в том числе – при анализе таких важных правовых проблем, как презумпция невиновности и защита прав обвиняемого.

Известный ученый-процессуалист профессор Михаил Строгович в своем монументальном «Курсе советского уголовного процесса» (1968 год) отмечал, что накопленный опыт показал полезность и эффективность участия защиты на предварительном следствии. Позднее в другой своей работе ученый указывал: «В уголовно-процессуальной науке и в практической судебной и следственной деятельности подчас проявляется стремление как-то умерить активность адвокатов-защитников, и это аргументируется и мотивируется опасением, что они могут в той или иной мере помешать борьбе с преступностью, ослабить ее эффективность, помочь преступнику уйти от ответственности». Однако, по мнению Строговича, такое отношение к деятельности адвокатов противоречит законодательству: «Настойчивая, принципиальная, смелая защита в уголовном процессе не препятствует, а содействует борьбе с преступностью, помогает устранять ошибки в разрешении уголовных дел – неосновательное осуждение невиновных лиц, применение к виновным наказаний свыше меры их действительной вины и т. п.»[6].

В настоящее время деятельность адвокатов регламентируется принятым в 2002 году федеральным законом «Об адвокатской деятельности и адвокатуре». В нем адвокат определяется как независимый профессиональный советник по правовым вопросам. При этом весьма важно отметить, что в сфере уголовного судопроизводства полномочия адвокатов-защитников предусматривают право собирать и представлять доказательства, привлекать специалистов, заявлять ходатайства и отводы, участвовать в следственных действиях, проводимых с подзащитным, приносить жалобы, участвовать в интересах доверителя в судебных разбирательствах, использовать иные не запрещенные законом средства и способы защиты.

Все свои полномочия адвокат обязан добросовестно использовать в интересах доверителя, нуждающегося в правовой помощи. Таковым для группы адвокатов летом 2003 года стал П. Лебедев.

§ 4. Платон Лебедев

Так сложилось, что по объективным причинам очень много на сегодняшний день написано именно о Михаиле Ходорковском. А его товарищ по несчастью – друг и компаньон Платон Лебедев – оставался как бы в тени. Как уже отмечалось, он и ранее, в период взлета «Менатепа» и ЮКОСа, был менее публичной фигурой. И даже когда началось преследование, частенько писали и говорили только о «деле Ходорковского». Но поскольку свой крест нести на Голгофу нашим подзащитным пришлось бок о бок вдвоем (мало различающиеся друг от друга обвинения, одинаковые сроки наказания), такую несправедливость следовало бы исправить.

Наверное, этот раздел книги самый непростой для автора. Крайне сложно передать в довольно сжатом виде свои впечатления о человеке, которого вместе с коллегами защищал свыше восьми лет от уголовно-репрессивной государственной машины. За этот немалый срок чего только не было – притирание друг к другу, жаркие споры о стратегии и тактике, совместная работа с документами, решение возникающих у родственников проблем, встречи с бывшими сослуживцами, выяснение отношений с администрацией СИЗО и колоний, конфликты и взаимные упреки. И естественно, каждодневные сражения за установление истины и опровержение несуразных обвинений в ходе расследований и судебных разбирательств.