Борис Григорьев - Повседневная жизнь советского разведчика, или Скандинавия с черного хода

На городских занятиях, как и в боевой работе, естественно не обходилось без ЧП и накладок. Происходили и забавные ситуации.

По условиям игры мне нужно было провести тайниковую операцию под наружным наблюдением. В боевых условиях изымать или закладывать тайник на глазах у филеров приходится в случае крайней необходимости, когда дело значительно перевешивает личную безопасность разведчика. Спецшкола готовила нас и к таким превратностям судьбы. Мой тайник был подобран в здании редакции газеты «Правда» в подвальном переходе от служебных кабинетов к пищеблоку. Контейнер, в котором была закамуфлирована «важная информация» в непроявленной пленке, представлял собой самодельный картонный указатель-стрелку с приглашающей надписью «в столовую». Мой коллега по учебному отделению должен был повесить этот указатель на стене коридора, а мне предстояло его бесшумно и незаметно снять. Задумка показалась мне благородной: нужно было помочь проголодавшимся сотрудникам партийной прессы побыстрее добраться до источника питания.

В день операции «наружка» исправно топала за мной по проверочному маршруту, дыша чуть не в затылок, я менял виды транспорта и неуклонно приближался к заветному месту. У редакции «Правды» я вышел из троллейбуса и, не останавливаясь, направился к тайнику. Для бригады наружного наблюдения такой маневр предугадать было трудно, сработать с опережением было невозможно, так что ей пришлось пустить своего сотрудника вслед за мной. Этого мне и было нужно. Я топал по цементному полу перехода, и мои шаги гулко отзывались в ушах. Такие же шаги раздавались за спиной — слежка не отставала.

Когда я подошел к тайнику, то увидел, что прямо рядом с табличкой поставлен табурет, а на табурете сидел пожилой то ли охранник, то ли сторож. Это был сюрприз! Две недели тому назад, когда я подобрал это место, здесь никого не было. Что делать? Шаги за спиной неумолимо приближались, надо было на что-то решаться. И я решился. Напустив на себя самый безразличный вид, я приблизился к табличке и на глазах изумленного вахтера спокойно сорвал ее со стены и положил за пазуху.

— Ты что… ты зачем? — завопил вахтер. — Добрые люди повесили, а ты филюганишь!

Но я уже не слушал его и бежал к выходу. На разборах «полетов» Толстиков об этом инциденте ничего не упомянул, а я, естественно, проявлять инициативу не стал, но вывод на будущее сделал.

С одним моим сокурсником по школе произошел еще более комичный случай. П. И. Толстиков объявил, что во время городских занятий один из нас будет «продан» и отдан «наружке» на съедение, то есть его место и время операции станут известными «противнику». По правилам игры «противник» должен организовать захват разведчика с поличным. Кто станет жертвой сговора и когда это произойдет, никто не знал. Все выходили в город с тревожным чувством ожидания этого рокового события, что делало учебные занятия еще более похожими на боевую работу. Это называлось учиться «в условиях, приближенных к боевым».

Итак, наш товарищ из Петрозаводска отправился на тайниковую операцию. Ему, как и мне в вышеописанном случае, предстояло изъять тайник, который он лично подобрал. В качестве контейнера петрозаводчанин выбрал силикатный кирпич, который его напарник заложил в каком-то проходном дворе.

Убедившись в отсутствии слежки, петрозаводчанин прибыл на место и приготовился изымать контейнер. Когда он с некоторыми усилиями выколупал кирпич из стены и приготовился опустить его в сумку, до его слуха донесся скрежет автомобильных тормозов. Он оглянулся и увидел, как из подъехавшей «волги» «посыпались» молодые, крепкого спортивного телосложения люди. Они молча и сосредоточенно бежали к нему. Сомнений не было — это были сотрудники наружного наблюдения, которые знали место и время операции задолго до того, как наш бедный слушатель вышел на проверочный маршрут. Времени на размышление не было, нужно было избавляться от улики. Так нас учили в 101-й школе.

Когда можно было различить даже цвет глаз приближавшихся «наружников», наш бедолага широким движением правой руки отбросил контейнер куда-то в сторону. Раздался женский крик и стоны:

— Караул!! Убивають ни за что!

Он оглянулся и увидел, что неподалеку, поверженная силикатным изделием наземь, лежала старушка. В руках она крепко держала авоську, из которой высыпались несколько картофелин, две свеколки и одна морковка. Старушка возвращалась из овощного магазина своим излюбленным проходнячком, неожиданно превратившимся в место оперативных разборок.

— Ты что же, подлец делаешь? — закричал один из «наружников», заламывая слушателю руки за спину. — Калечишь невинных прохожих?

«Наружник» помог бабушке подняться на ноги.

— Не бойся, бабушка, — приговаривал он, отряхивая ее одежонку и подбирая оброненные овощи, — мы его сейчас приструним. Мы не позволим ему нападать на простых советских пенсионеров.

— Уж вы с него, внучки, построже спросите, построже! — говорила успокоенная бабушка и поковыляла домой. — А то ишь взяли свободу, филюганы подзаборные!

Бабка ушла, и петрозаводчанин остался один на один с «противником».

— А это что такое? — спросил его первый, что заламывал руки — вероятно, старший бригады и сунул ему под нос злосчастный контейнер.

— Кирпич — что же вы не видите?

— Вот именно, кирпич, вещественное доказательство покушения на прохожих. Мы его прихватим с собой, а заодно с ним — и тебя. Поехали в участок.

Два «наружника» подхватили петрозаводчанина под руки и повели к машине. Старший шел сзади с кирпичом в руке, торжественно демонстрируя его всем любопытным.

— Еще одного схватили, — прокомментировал задержание проходящий мимо старичок. — Очень похож на того бугая, который прошлой зимой снял с меня шапку.

Хорошо, что вся процессия уже садилась в машину и не слышала этих слов, иначе история криминальных деяний задержанного обогатилась бы еще одним важным эпизодом.

Повезли задержанного, конечно, не в милицейский участок, а на конспиративную квартиру бригады, и там ему учинили пристрастный допрос. Первым делом попросили предъявить документы, расспросили о месте работы и жительства и, естественно, выявили массу нестыковок в легенде слушателя. Как говорил один из персонажей в фильме Эйзенштейна «Александр Невский», кольчужка оказалась коротка. Наш петрозаводчанин был тертый калач, он отчаянно защищался, но факты упрямая вещь: упрутся в тебя рогами, словно корова, и никуда от них не отвертишься.

Потом приступили к изучению контейнера и быстро сообразили, что внутри кирпича что-то есть. Расковыряли кирпич, извлекли из него непроявленную пленку и стали «клеить» ему шпионаж в пользу иностранной державы. Жертва сговора утверждала, что кирпич наблюдает в первый раз в своей жизни. Тогда оскорбленные «милиционеры» стали обвинять его в клевете на «советскую милицию» — ведь тогда получается, что это они подсунули ему кирпич, в то время как они собственными глазами видели, как он им хотел убить бабушку.