Ф. Н. Плевако - Михаил Юрьевич Кларов
На этом кончим историю их отношений до 26 марта. Перейдем к этому дню, так как, по словам Бартенева, с этого дня их отношения существенно изменились.
Так ли это?
Есть серьезные данные, свидетельствующие, что мы можем верить Бартеневу и в этом: 26 марта 1890 года между Бартеневым и Висновской происходит обмен кольцами. Бартенев говорит, что в этот день она принадлежала ему. Свидетели нам говорят, что с этого дня их отношения стали нежнее и лучше. Свидетельница Штенгель слышала разговор на «ты», и это «ты» имеет важное значение. Уже из одного чувства стыдливости женщина не скажет мужчине «ты» при посторонних. Она начинает говорить так только наедине с ним, но это становится привычкой, и если при посторонних нечаянно прорвется это неосторожное «ты», то оно имеет многознаменательное значение. Правда, среди артистов принято говорить друг другу «ты», но ведь Висновская сказала это слово не товарищу по сцене, не артисту, а Бартеневу.
Однако есть предположение и противоположного свойства: говорят, что до самого дня убийства Бартенев был чужим Висновской. Поэтому объяснение Бартенева нуждается еще в подкрепляющих данных; оно нуждается в них и потому еще, что установка взгляда на этот момент важна для понимания момента самого преступления.
Висновская, по моему мнению, могла незаметно приучить себя к Бартеневу. Ведь он один относился к ней с уважением, которого не было у других; он так долго страдал; он, по словам его, ей сказанным, не по своей воле не может быть ее мужем; он не на словах, а на деле готов был расстаться с жизнью, если она не будет его подругой. Это дало место состраданию, жалости к нему, а эти чувства часто с успехом заменяют то, которое она не могла воспитать в себе.
Различие этих двух чувств от любви - некоторая снисходительность к предмету сожаления в противоположность уважению, какое внушает тот, кто вселил любовь. А к этому нас и приводит свидетельство г. Залесского, умевшего со всей тонкостью художника подметить очень важные черты в отношениях Висновской и Бартенева, в период с 26 марта по день преступления: раз он заметил, что цифровые даты, сказанные ему Висновской, сообщившей о своем намерении уехать за границу, в сроках отъезда и в продолжительности его совпадали с цифровыми датами, сказанными ему Бартеневым, говорившем о распоряжении своим временем. Это навело его на мысль, что у Бартенева и Висновской - общие интересы, общие планы на жизнь. Другой раз, когда по случаю какого-то литературного праздника Залесский предложил и Висновской участие в обеде, она, по его словам, робко и смущенно, но как-то нежно и заискивающе спросила его: «А можно со мной быть и моему гусарику?…, что убедило его, Залесского, что он ей не чужой, не посторонний, а уж свой, близкий человек.
Приняв за доказанное, что отношения Висновской и Бартенева с 26 марта или позднее стали близкими, я теперь перейду к изучению той наклонной плоскости, по которой несчастные Висновская и Бартенев шли к своей развязке.
Для Бартенева, полагавшего, что с момента близости отношений начнутся для него золотые дни спокойствия, наступили, напротив, дни новых и новых волнений. Чем-то холодным, нерадующим веяло от этой близости. Игра на сцене уносила все силы Висновской; домой она приходила утомленная, недовольная действительным и кажущимся нерасположением прессы, действительными и мнимыми издевательствами над ее романом со стороны закулисного мирка. В такие минуты Висновская, если даже она была близка к Бартеневу, не могла успокоить его теплотой отношений. Вечно задумчивая, вечно смотрящая куда-то мимо интереса момента, она нехотя отвечала на его ласки. Подымалась буря сомнений, недоверия, буря тем ужаснее, что она имела объективное основание. Тогда, теряя равновесие, Бартенев искал успокоения в вине и вечеринках с имевшими вход в квартиру Висновской, находя в этом обществе попеременно то пищу для своей ревнивой любознательности, то ласкающие его темы разговоров. А Висновской, связавшей себя не любя, запутавшейся в противоречиях слов и чувств, теперь предстояло придумать средства отдалять и смягчать тяжелые минуты случившегося романа. К этому моменту, вероятно, относится мысль о приготовлении особой квартиры, которая успокоит Бартенева, а вместе даст повод сократить его тяжелые визиты в ее дом, тяжелые - раз близости отношений, допущенных Висновской, не соответствовало с ее стороны желание их.
Я сказал вам, что Висновская была разбитой натурой. Полагаю, что эта аксиома настоящего процесса. У таких натур нет цельности ни в поступках, ни тем более - в проектах и мечтах. Поставляемые цели и предпринимаемые ими средства, помимо неблагоприятных обстоятельств, разбиваются о собственное противоречие.
Случилось то же и тут. Она сошлась, видя в этом исход одним неудачам, и в то же время недовольна и наличным фактом, - поэтому ищет средства против него в уединенной квартире. Но в то же время недовольна и всей суммой этих мер, тяготясь ими вообще, мечтает о поездке в Америку, как средстве выйти победоносно из настоящего гнета. Но и об этой поездке у ней двоятся мечты: судя по свидетельству Залесского, можно думать, что в часть этого плана был посвящен Бартенев, собиравшийся в заграничный отпуск и мечтавший о службе при посольстве; но рядом сформировался и другой план - поездкой покончить с Бартеневым и, разорвав с ним, вернуться в Варшаву уже через год, когда уляжется история и отвыкнут от нее прошлогодние поклонники вместе с Бартеневым.
По всей вероятности, Бартенев кое-что узнал про второй план в тот день, в который он прислал ей письмо и вещи, оставленные ею у него на память (портреты, зонтик) вместе с ее записками.
Разрывая с Висновской всерьез или самообольщаясь в решительности своего поступка, оскорбленный тем, что, значит, над ним смеялись, когда посылали его приискивать квартиру, отвлекая его доверчивую натуру вымышленным опасением огласки связи в постоянной квартире покойной, Бар-теньев писал, что он покончит с собой.
Угроза и обстановка ее, выразившаяся в отсылке всего, чем дорожил он, испугала Висновскую. Мысль о том, что человек этот покончит из-за нее, что она увлекла его так далеко и вдохнула в него такую пагубную страсть, поразила ее. Она в полночь нанимает карету и едет к нему, чтобы не брать на душу чужой жизни. Он жив, он выходит к ней, и она, сажая его в свой экипаж, на этот раз словами, сказанными искренне взволнованным голосом, рассеивает его сомнения и едет с ним посмотреть квартиру, куда она, сегодня усталая, завтра непременно приедет, и они заживут украдкой общей жизнью.
От ревности не
