Алистер Маклин - Капитан Кук. История географических открытий...
Следует заметить, что такая холодная погода, которая настигла «Индевор» при приближении к Кейптауну, была в середине января – в разгар лета в Южном полушарии. Годом позже Куку пришлось проплыть еще более невероятную тысячу миль, приблизившись к Южному полюсу.
12 января 1769 года «Индевор» держался на почтительном расстоянии от невероятно унылой холодной пустыни, которой являлась Терра-дель-Фуэго, остров к югу от Американского континента. По просьбе Банкса, – так, чтобы он, Банкс, и его коллеги ученые могли сойти на берег и собрать ботанические образцы, – Кук вошел в узкий проход, названный им заливом Большого Успеха. Отметим мимоходом, как он придумывал географические названия, несомненно, именно он дал имена большему числу географических мест, чем кто-либо другой. Заливы, проходы, реки, мысы, горы, острова – Куку стоило только раз посмотреть на них, как название было готово. К несчастью, при этом он исчерпал почти весь перечень имен английской аристократии – Кук никогда не говорил о своих политических пристрастиях, и, без сомнения, у него их не было, – лорды Адмиралтейства и его различные влиятельные покровители, но, в самом деле, должен же был он их откуда-то брать. За очень небольшими исключениями, когда несколько островов Тихого океана вернули себе родные названия, – почти все имена, присвоенные Куком, сохранились. Горькая ирония заключается в том, что название, которое он дал одному из своих самых важных открытий, группе островов в северной части Тихого океана, не сохранилось, а было заменено туземным. Кук назвал их Сандвичевы острова в честь своего друга и покровителя лорда Сандвича. Теперь они известны как Гавайи. Именно на гавайских пляжах Кук нашел свою погибель.
Банкс со своей группой сошли на берег и вернулись вечером в крайнем возбуждении, привезя с собой большое количество образцов неизвестных в Европе растений. Через два дня Банкс отправился на берег с группой в двенадцать человек, они направились на невысокую горную цепь в нескольких милях в глубине острова. Продвигались они медленно – им неожиданно попалось на пути болото; и когда небо затянулось тучами и пошел снег, они все еще не достигли гор. Тогда у Александра Бакана, художника-пейзажиста, произошел эпилептический приступ; было известно, что он страдал эпилепсией, и почему вообще он был допущен на борт «Индевора», так и остается нераскрытой тайной. Они устроили его поудобнее и разожгли костер. Банкс и трое помощников поспешили в горы, чтобы не потерять день, отведенный на исследование, а затем вернулись к тому месту, где оставили всю остальную группу. Бакану стало намного лучше, поэтому Банкс решил немедленно возвратиться на корабль.
К несчастью, теперь снег шел очень сильно, что замедлило продвижение, и они пришли на корабль только на следующее утро. В течение ночи оба слуги-негра Банкса умерли, причиной чего было отсутствие привычки выносить холод и то, что в отсутствие и Банкса они злоупотребили экспедиционным запасом спиртного.
«Индевор» продолжал свой путь через пролив Ле-Мер к мысу Горн. Ничего похожего на борьбу с рифами, с чем обычно связывается огибание мыса, не происходило. Погода значительно улучшилась: светило солнце, море было спокойным, так что Кук, и это было для него характерно, зная, что у него большой запас времени, прошел вокруг мыса Горн очень медленно, зондируя, наблюдая, нанося на карту и делая очень точные определения широты и долготы.
Несомненно, день, когда они обогнули мыс Горн, был событием исключительной важности, переломным в истории Тихого океана. Было ли это переломом к лучшему или худшему? Многие сказали бы – к худшему, и я от всего сердца с ними согласился бы. Но к рассказу о путешествиях Кука это не имеет отношения за исключением того, что сам Кук в дальнейшем часто выражал опасение, связанное с тем, что, куда бы ни пришел белый человек, он становился на Тихом океане олицетворением деградации, расхищения, бедствия, которые неизбежно следуют за ним. Однако не вызывает сомнения тот факт, что с 24 января 1769 года Тихий океан перестал быть тем, чем он был до этого дня.
Конечно, до Кука в этих водах бывали и другие люди. Например, Дрейк и Кирос, но их прохождение не оставило следа. Талантливый и отважный Бугенвиль, французский моряк-авантюрист, сумевший проскочить сквозь английскую блокаду реки Св.Лаврентия как раз в тот момент, когда там находился Кук, был на Таити, а затем продолжил свое плавание. Тасман тоже заходил в эти воды, но это было на западной, или Австралийской (в те времена Ново-Голландской), их окраине.
Коммодор Байрон проплыл Тихий океан и не встретил там ни души, и ни одна душа не встретила его, так что едва ли его можно считать. Уоллис был на Таити, но это было единственным местом, где он был.
Но теперь в Тихий океан пришел человек, который мог точно найти то место, куда он хотел плыть; человек, который, покидая это место, в точности знал, где он побывал. Это был человек, которому судьба назначила прочесать Тихий океан, совершить огромный, широко охватывающий поиск, который и не снился ни одному исследователю предшествующих эпох, открыть множество островов и оставить след, печать белого человека, в судьбах и жизнях большего числа народов, чем все его предшественники, вместе взятые. Циники бы сказали, что это был человек, который открыл Тихий океан для пользы и обогащения современной западной цивилизации. Были написаны целые книги, строго осуждающие Кука за тот непрекращающийся вред, за который он ответствен, наносимый Тихому океану. Увы, то, что человек может написать книгу, не означает, что он не может быть глуп, а подобные писатели и в самом деле глупцы. Если бы это не был Кук, то нашелся бы кто-нибудь другой. Можно ли быть столь наивным, чтобы вообразить, что, если бы Кука вообще не было на свете, Тихий океан до сих пор оставался бы неоткрытым и неизученным? Случается, что, когда для человека наступает время, час и место совпадают, и слепая Судьба протягивает руку и хлопает Кука по плечу.
«Индевор» спокойно плыл на северо-запад при хороших погодных условиях, приятное, хотя немножко однообразное путешествие было испорчено только исчезновением за бортом молодого матроса. Было сказано, что его поймали на месте преступления за кражей куска тюленей кожи для кошелька, и он предпочел покончить с собой, нежели предстать перед капитаном Куком. Выглядит не слишком правдоподобно.
13 апреля 1769 года, через восемь месяцев после того, как они покинули Англию, «Индевор» прибыл на Таити. Что удивительно, они приплыли, не имея среди членов команды ни одного больного, ни одного случая цинги, что после восьмимесячного морского плавания в те дни было событием почти невероятным. Это была замечательная награда настойчивости Кука, который ввел свои диетические правила. Несомненно, квашеная капуста стоит в первом ряду обороны против этой болезни. Вначале – Кук сам отмечает это в своем дневнике – ему с большим трудом удалось заставить своих подчиненных взять в рот это диковинное иностранное блюдо. Он решил эту проблему, заставив своих офицеров есть ее с демонстративным удовольствием под аккомпанемент громких хвалебных замечаний; любопытство заставило некоторых членов экипажа попробовать ее; желающих становилось все больше, так что в конце концов Кук был вынужден установить норму на капусту. Слегка удивляет, что он не прибегнул к такой психологии хитрого убеждения с теми двумя членами команды, которых он велел высечь на Мадейре за то, что они отказались есть свежее мясо; по-видимому, возникают какие-то проблемы, когда надо высечь всю команду.
Глава 3
Нанесение на карту Новой Зеландии
Я заметил, что, когда биографы капитана Кука доходили до рассказа о его первой высадке на землю Таити, они обычно – и почти что обязательно – делали ненадолго передышку в своем повествовании, расслаблялись и примерно на двадцать страниц пускались в восторженные описания красот и чудес этого залитого солнцем тропического рая, его голубого неба и еще более голубого моря, белых потоков, низвергающихся по горным склонам, поросшим лесом, пальм, покачивающих своими верхушками, и золотистых песков (на самом деле пески были черные в Матаиеа-Бей, где высадился Кук). И разумеется, обязательно с сентиментальными подробностями останавливались на золотистом народе, населявшем этот Эдем: красивых мужчинах, роскошных девушках, на их простом, естественном образе жизни, их ласковом характере и, короче говоря, совершенно утопической природе их существования.
Итак, кроме упоминания о том, что те же самые золотистые парни и девушки предавались детоубийству, ритуальному убийству, обычно развязывали кровопролитные межплеменные войны в Полинезии и не отказывали себе в воровстве, которое было широко распространено; и все это производилось с таким знанием дела, что Феджин [2] перевернулся бы от зависти в общей могиле, – кроме всего этого, трудно возразить против такого подхода. Пытаясь сохранить беспристрастность, следует принять во внимание, что и в его защиту тоже нечего сказать. Он приятен, но неуместен. Для прямого исторического повествования достаточен лишь схематический фон: здесь не надо привлекать Рембрандта или Тернера, и, кроме того, книги с описанием путешествий делают это гораздо лучше. К тому же у каждого свое представление о Таити, самом романтическом и знаменитом острове на свете: если кто-то не слышал о нем, он, без сомнения, неграмотный и в любом случае не будет читать эту книгу. Так давайте примем Таити на веру.
