Валерий Цапков - Шоколадная медаль

Аслама из виду Олегов потерял, как и его товарищей. Не зная, куда приткнуться, он ходил следом за арабом. Тот, впрочем, не возражал. Через полчаса, благодаря этому, Олегов стал свидетелем сеанса связи. Прямо на земле расстелили небольшой коврик, засверкавший чешуйками элементов солнечных батарей, рядом на камне развернули складную тарелку космической связи.

Выждав несколько минут, пока бородатый связист не настроил аппаратуру, араб взял в руки телефонную трубку элегантной формы и стал говорить в нее, весело улыбаясь:

- В Эр-Рияд звонил, папе? - полюбопытствовал Олегов, когда араб отдал трубку связисту.

- Угадал! - захохотал араб. - А что, хочешь поговорить? Говори номер.

Олегов отрицательно покачал головой. Звонить ему было некуда. Дома у него телефона не было. А если позвонить на работу отцу, то там бы ответили, что он уволился и уехал неизвестно куда. ''Батя, на твое имя пришлют деньги, бери все и срочно уезжай к бабе Глаше, сам знаешь куда, адрес никому не говори. Писем мне не пиши, и я не буду. Дай Бог - через год встретимся...'' Письмо уже дошло, наверное, до далекого степного Усть-Каменогорска, до улицы со звучным названием '' Набережная красных орлов''.

Вскоре, поднимая за собой шлейф белой густой пыли, подъехали два огромных грузовика. ''Мерседесы'', как обычно, были сплошь разрисованы, кабина увешена гирляндами и кисточками. В кузовах блеяли овцы, через щели виднелась их грязно-серая шерсть и безучастные мордочки.

- Это что, за мной? - мрачно спросил Олегов. Ехать в вонючем грузовике ему представлялось еще более худшим, чем трястись на верблюде.

- Через горы долго, да и опасно, мало ли что может случиться, - ответил араб и кивнул головой водителю, бородатому старику.

Водитель махнул Олегову, чтобы тот шел за ним и первым полез в кузов грузовика. Все оказалось еще хуже, чем предполагал Олегов. Растолкав овец, он указал Олегову на нишу в кузове у самой кабины, прикрытую досками, испачканными овечьим пометом.

Стараясь сохранить невозмутимость, чувствуя, что сгорает от стыда, Олегов лег в нишу на живот и положил под голову руки. Послышались веселые голоса, смех, эти звуки заглушались топотом копыт прямо над головой. Еще немого, и ''Мерседес'' затрясся по ухабам грунтовой дороги, вытрясая внутренности Олегова.

Ящерица во всем виновата, - подумал Олегов. Да нет, ящерица была потом. Скоро начался асфальт, Олегов понял, что скоро они выедут на ту самую дорогу, с которой несколько месяцев назад начались его злоключения. Из всего, что выпало ему, самым унизительным ему казалась эта дорога, это возвращение в Кабул в грязи, в овечьем навозе, который сочился сквозь щели.

Изредка приходил сон, и снова на каком-нибудь ухабе он просыпался в грязь и зловоние. От еды на одной из коротких стоянок он отказался - боялся, что вырвет. Единственное, о чем он мог думать, так это о том, сколько ему еще осталось ехать. Если удачно подъедут к Салангу, то через сутки, военные же колонны это расстояние со всеми предосторожностями проходили не быстрее, чем за двое-трое суток. Лишь бы не обстрел..., да собаки, которые вместе с саперами перед Салангом обнюхивают каждую машину на наличие взрывчатки. Интересно, чем я сейчас пахну? Наверняка, не взрывчаткой...

ГЛАВА 32.

... В комнате полумрак, окна задернуты плотными красными шторами. В комнате сидят два человека. Один - в халате, запахивающем тучное тело, кресло под ним поскрипывает. Другой - загорелый и худощавый, он одет в добела выгоревшую военную форму, на его погонах по три маленьких звездочки. Они молчат, тема разговора уже исчерпана, они лишь довольно поглядывают друг на друга.

- Завидую тебе, мне Ташкент очень нравится, давно как не был там, говорит толстяк со вздохом сожаления.

Его собеседник ухмыляется, разводит руками, мол, ничего не поделаешь. Потом он вдруг спохватывается:

- Вот только...- и замолкает.

- Говори, говори, - хмурится толстяк.

- Девушка, конечно, хорошая...Вот только я боюсь, она недостаточно несчастна, чтобы во-первых - вызвать жалость, а во-вторых - согласиться на поездку.

- Куда она денется, согласится, - машет рукой толстяк, но потом добавляет, - А ведь что-то в этом есть. Здорово ты это сказал: недостаточно несчастна... Хотя, что у нее осталось - выживший из ума дед, который вот-вот помрет.

- Вот именно, как такого бросишь, - вздыхает собеседник толстяка и улыбается.

Беседа снова гаснет. Расслабившись в удобных креслах, они молчат в полумраке, то ли о чем-то размышляя, то ли в ожидании чего-то...

ГЛАВА 33.

- Нет, мужики, не уговаривайте, сначала в отгуляю отпуск, а потом располагайте мною на все сто, - упорствовал разомлевший после горячего душа Олегов. Чистая простыня с жирным штампом '' Министерство обороны'', в которую он был завернут, дарила ощущение блаженства.

Покой и чистота - это сейчас, а до этого - вынимающий слезы холод на перевале, да вонь и пыль в долине. И самый трудный участок пути: от Хар-Ханы, ''ослиного дома'', через пустыри до аэродрома, рискуя нарваться на пулю своего часового.

Солнце еще не взошло, когда Олегов уже осторожно стучался в одну из дверей офицерского модуля. Орлов сразу повел его в душ, а вонючую грязную форму затолкал в стиральную машину, обильно посыпав порошком СФ-27, применяющимся в армии для дегазации-дезактивации, самым сильным стиральным порошком в мире.

- Но ты же сам говоришь, что там сильно интересуются товаром, - стоял на своем Орлов, пытаясь уговорить Олегова еще на одну поездку.

- Мало ли что может случиться, - усмехнулся Олегов. - Обидно было бы влететь, не отгуляв отпуск. И не уговаривайте, ни за какие деньги...

- Ну хорошо. Но ведь ты мог бы кое-что перебросить, уезжая в отпуск?

- Ну ты и упорный! Я же сказал тебе, хочу спокойно уехать, спокойно отгулять, расслабиться... А потом - снова за работу.

К девяти Орлов ушел на развод, пообещав потом устроить беседу Олегову с ''более авторитетными для него людьми''. Встречаться ни с кем не хотелось, поездка в вонючем грязном ящике лишь укрепила в нем желание прервать вынужденную цепь поступков, уводящую в какой-то совершенно иной мир. У него было ощущение, что в одном физическом пространстве сосуществуют два механизма, колеса которых крутятся в разные стороны, не мешая друг другу, но захватывая его зубьями, увлекая одновременно в чуждые друг другу орбиты.

В конце концов, пора определиться, думал Олегов, решительно шагая в еще влажной форме в сторону КПП, где он рассчитывал найти попутную машину до своего полка. В руке он сжимал командировочное предписание, подготовленное Орловым и оправдывавшее его отсутствие в полку, он не положил его в карман, чтобы не намокло.

... Неделя прошла в предотпускных хлопотах, из которых самым трудным оказалось найти коричневые парадно-выходные ботинки. В полевой форме через границу почему-то не пускали, а удовлетворявшей его гражданской одежды Олегов не купил. Не купил потому, что в военторге ничего подходящего не было, а в город он твердо решил не ездить.