Илья Пешкин - Аносов

«Положением», разработанным Глинкой, предусматривалось, что провиант должен был выдаваться безденежно детям мужского пола до десяти лет, женского — до восемнадцатилетнего возраста по 1 пуду. Аносов предложил выдавать провиант «малолетним мужского пола», как и прежде, то-есть до двенадцатилетнего возраста. «Ибо преждевременное прекращение выдачи провианта, — мотивировал он свою поправку, — послужит отягощением для отцов, особенно по тому уважению, что не все десятилетние мальчики могут поступить в школы и многие из них или по недостатку помещений или за неспособностью должны будут оставаться до 12-ти лет при отцах…»

В летнее время мастеровым уральских заводов давались тридцатидневные увольнения для сенокошения, кроме того, они получали увольнения для говения накануне пасхи. Это считалось «льготным временем».

Так как основным средством существования для мастеровых являлся провиант, который они получали от завода, то он им выдавался и на «льготное время». Глинка считал, что «жалованье и провиант за льготное время не следует производить».

Аносов в своих замечаниях подчеркивал, «что касается до провианта, то для мастеровых будет весьма тягостно не получать его в течение страдных дней… По сей причине выдачу провианта за льготное время не останавливать».

Много замечаний Аносов сделал по поводу ассигнований на лечение, школу и т. п.

По смете «Заводская школа» Аносов писал: «по мнению местного начальства закону божиему должен обучать священник, а жалование, назначенное законоучителю, полагается назначить учителю рисования». Иными словами, Аносов считал, что священник по долгу своей службы должен преподавать закон божий бесплатно, а на деньги, предназначенные ему, надо содержать учителя рисования, от которого больше пользы.

По существовавшему тогда положению, ученики заводских школ получали «жалованья» по 6 рублей в год. Глинка решил и на этом сэкономить и лишить жалованья учеников, имеющих отцов.

Аносов против этого возражал: «…жалование школьников, имеющих отцов, полагается оставить на прежних основаниях, ибо сие служит поощрением к обучению и к возможности требовать от них опрятности в одежде». По расчетам Аносова, смету на школу следовало увеличить почти вдвое.

В замечаниях по разделам «Положения», касавшихся производства, Аносов снова категорически возражал против непосильных уроков. Он писал:

«Новый урок будет несколько обременителен для мастеров, особливо зимою, когда по недостатку воды молота едва действуют, так что рабочие должны своею силой пособить подъему молота… Кричные рабочие и при нынешнем уроке обращаются на всех заводах в работе более 12 часов каждый день, потому что фабрику пускают в действие обыкновенно в воскресение вечером, запирают же на другое воскресенье к утру; но для увеличения же выковки и для поощрения хороших рабочих выдавать им за сверхштатную выковку железа особенную вольную плату… что для казны будет выгодно, улучшит состояние мастеров и возвысит их искусство. Небесполезно было бы также выдавать в награду мастерам и подмастерьям за сбережение против штата чугуна и угля… половинную сумму, которой эти материалы стоят заводу действительно или по штату: казна и в сем случае не останется без выгоды…»

Очередной приезд Глинки был совершенно некстати. Аносов был занят делами лаборатории, готовился к расширению выплавки булата, рассчитывал увеличить производство кос, решить много других технических проблем, которые тщательно продумал во время своего путешествия. Но Глинка ко всему этому отнесся крайне холодно и все свел к разговору о «Положении».

Аносов, однако, очень спокойно и по-деловому доказывал, что его «замечания» преследуют пользу казне и ничего больше. В конечном счете Глинке пришлось почти со всеми «замечаниями» согласиться. Он быстро уехал, не устроив даже смотра, чему Аносов был очень рад.

Тотчас после его отъезда Аносов вернулся к работе в лаборатории, а также занялся своими геологическими тетрадями.

В течение всех лет пребывания в Златоусте Аносов не оставлял занятий геологией. Он всегда сочетал большую практическую и административную работу по округу с научными интересами. Ежегодно вместе с разведывательными партиями в горы отправлялись научные экспедиции, работы которых Аносов направлял, а иногда участвовал в них и сам. Ближайшим помощником Аносова в этой области был инженер-майор Лисенко, человек широко образованный и серьезно интересовавшийся геологией.

Будучи в Петербурге, Аносов узнал о предстоявшем приезде на Урал известного английского геолога Мурчисона. Аносов и Лисенко решили систематизировать накопленные ими материалы по геологии и проконсультировать у маститого ученого некоторые теоретические вопросы.

Между Юрезань-Ивановским и Усть-Катавским заводами горные пласты сложены сплошь из известняков, местами весьма значительной толщины. В них попадались кораллы, правда в небольшом количестве. В одной из лощин возле Усть-Катавского завода Аносов обнаружил спирифер[35]. Это навело его на мысль, что известняки могут быть девонского происхождения. Аносов и Лисенко и намеревались посоветоваться с английским ученым по этому поводу.

Мурчисон был уже осведомлен о работах Аносова по булату, читал его статьи о геогностике Южного Урала и сам с интересом ждал предстоящей встречи.

Аносов сопровождал гостя при подъеме его на Таганай и другие близлежащие вершины. Найденный Аносовым спирифер иностранный геолог признал совершенно тождественным со встреченным им в девонских пластах около Воронежа, на Дону105. Мурчисон предложил назвать его «спирифером Аносова».

Таким образом, благодаря находке Аносова был определен геологический возраст расположенных в этих местах горных формаций. Правильность сделанного вывода вскоре подтвердилась: в нескольких верстах западнее того места, где был обнаружен спирифер, оказался и угольный известняк.

Вопрос о строении Уральского хребта также решился благодаря Аносову. Вот что об этом рассказывается в книге «Геология Европейской России и хребта Уральского»106:

«Гребни горы Косотура на востоке от Златоуста состоят из слюдяного сланца, содержащего венису (гранат)… На берегах небольшой речки Черной замечен крупно-зернистый гранит, содержащий изредка бериллы. Впереди того пункта, где начинается отклон Урал-тау, проходит тонкослоистый песчанистый известняк, падающий слегка к западу. Порода эта, заключая по строению ея, возраста, очевидно, палеозойского, представляет странную литологическую наружность по тесному смешению с роговой обманкой, расположившеюся между слоями ея. Слюдяной сланец с большими звеньями и полосами кварца воздымается из-под этого известняка, составляя гребень или водораздел, именуемый Урал-тау или Уральской сопкой.