Сергей Голукович - Поперечное плавание

Корнев увидел показанный полковником на карте хуторок, затерявшийся среди песков и тальниковых зарослей левобережья Дона, быстро прикинул расстояние.

— Товарищ полковник, у нас не хватит горючего, чтобы туда сегодня дойти.

— Ну, это комбатовская забота, — суховато ответил Прошляков. — Не мне тебя учить. С Оскола без горючего батальон вывел. Доберется комбат к месту вовремя, — считай, весь батальон там. С толком используй имеющееся горючее. Понял?

— Ясно, товарищ полковник! Разрешите выполнять?

— Как говорится, с богом. Я должен к двадцати четырем ноль-ноль получить по радио от начинжа донесение о прибытии твоего батальона. Потом командующему фронтом буду докладывать лично.

Проводив взглядом удаляющийся «виллис» Прошлякова, Корнев подумал о том, что у начинжа фронта землистый цвет лица. «Опять болезнь мучает, а сам на перехват батальона выехал. Мог бы послать кого-нибудь. Видимо, дело батальону предстоит серьезное».

Подбежал Гафуров:

— Товарищ майор, приказание первой передано.

— Передайте всем: пусть идут обратно.

Достал блокнот, написал записку технику-лейтенанту Смолкину, чтобы срочно организовал подвоз бензина.

…Наступила непроглядная ночь, когда Корнев разыскал в небольшом хуторке хату, в которой расположился начинж гвардейской армии. В передней половине, лежа на скамейке, похрапывал сменщик часового у входа. За печкой горела лампочка от аккумулятора. Широкоплечий полковник оторвал взгляд от карты, посмотрел на вошедшего майора. На его усталом лице появилась улыбка.

— Сам понтонерский комбат пожаловал?

— Так точно! — Представившись. Корнев доложил: — Батальон сосредоточивается на опушке леса, в пяти километрах восточнее хутора.

— Вот смотри. — Тупым концом карандаша полковник пробел по красной «гребенке», обозначающей линию обороны наших войск на недавно оставленном берегу Дона. — Здесь закрепились передовые полки двух наших дивизий. Вот тут построите временный низководный мост. Используйте близлежащий лес.

Корнев знал, что годного для строительства леса по левому берегу Дона почти нет, но промолчал. «Утро вечера мудренее».

— На какие грузы рассчитывать мост?

— На всякий случай для тридцатьчетверок.

Утром, едва рассвело, группы разведчиков в поисках строительного материала разъехались в разные стороны на пятнадцать — двадцать километров. Через три часа они вернулись. Хвойных лесов в ближайшем окружении не оказалось. Лиственные деревья сильно разветвлены и не имеют прямых стволов необходимой длины. В пяти километрах от предполагаемого моста растет осиновая роща с высокими и прямыми стволами.

Ни в одном справочнике сведений о допускаемых напряжениях на осину не было: она не считается строительным материалом. Но из жизненного опыта Корнев знал: осина, пока не высохнет, мало чем уступает по прочности сосне. Решил рискнуть. По ночам батальон обеспечивал переправу на плацдарм паромами из парка, а через два дня был готов и мост. Для проверки его прочности на берегу установили на поперечных прокладках полупонтон, заполнили водой. Нагрузка немного превышала заданную, но мост выдержал ее. Разыскали пожарный насос и регулярно поливали бревна, чтобы они не высохли.

Понтонеры, оставаясь в оперативном подчинении армии, обеспечивая переправу войск, одновременно развернули работы по заготовке деталей для дзотов. По ночам их вывозили на плацдарм и устанавливали в траншеях. Жизнь батальона вошла в размеренную колею: дежурство на мосту, заготовка леса, работа на площадке по изготовлению деревянных остовов огневых точек.

Так прошло около двух недель. Однажды в палатку Корнева вошел посыльный от начинжа армии:

— Товарищ майор, полковник просит вас срочно явиться к нему.

До штаба армии было около пяти километров, и комбат поехал за связным на своем «пикапе». Когда он вошел в штаб, кроме полковника, начинжа гвардейской армии, увидел там генерала Кулиныча, начинжа 21-й армии Юго-Западного фронта, в прошлом его командира роты по инженерному училищу.

Поздоровавшись с Корневым, генерал сказал:

— По вашу душу приехал. Гвардейцы, — кивнул в сторону полковника, — захватили плацдарм на правом берегу Дона. Начальство и нам приказало обзавестись плацдармом у станицы Серафимович. Что скажешь, если попрошу выделить нам на сутки четыре десантных понтона с моторами? Правда, армия наша входит в состав другого фронта, но дело мы делаем общее.

— Всегда готов помочь вам, товарищ генерал. Но я нахожусь в оперативном подчинении полковника. Как он прикажет.

— Я не возражаю, — ответил тот. — Все равно всем троим отвечать, если понтоны потеряешь.

Не прошло и часа, как вслед за генералом Кулинычем из перелеска выехала небольшая колонна. Возглавил ее лейтенант Логинов. В его распоряжении был взвод понтонеров и восемь полупонтонов. Понтоны разгрузили на берегу реки Медведицы, впадающей в Дон неподалеку от станицы Серафимович. Скрытно разведали берег, определив места причалов. С десантниками провели занятия по быстрой посадке и выгрузке.

Окончательно посадку назначенного в первый рейс личного состава произвели в конце ночи и бесшумно на веслах спустились по течению до Дона. В каждый понтон поместилось по пятьдесят бойцов с личным оружием и пулеметами. На рассвете, включив навесные моторы, броском преодолели ширь реки. Все получилось удачно. Одновременно с левого берега был открыт огонь из орудий и минометов. Противник десанту первого рейса не успел даже оказать сопротивление.

Лейтенант Логинов быстро вернул понтоны на левый берег и возглавил остальные рейсы. Опомнившись, гитлеровцы начали беспорядочный орудийный и минометный обстрел. Но было уже поздно. Восемьсот человек надежно закрепились и вели бой по расширению плацдарма.

Через два дня машины с понтонами благополучно вернулись в батальон. А еще через несколько дней пришел приказ командующего 21-й армией, которым он от имени Верховного Совета наградил лейтенанта Логинова медалью «За отвагу», а сержанта Гурского и с ним еще трех мотористов навесных двигателей — медалью «За боевые заслуги».

Батальон подполковника Борченко после переправ на Дону под станицами Цимлянской и Нижне-Чирской получил приказ построить причалы для пароходов и барж на Волге южнее Сталинграда. Понтонный парк предписывалось использовать как десантные понтоны для переправы на правый берег войск, а на левый раненых. На огромной ширине Волги, да еще рядом с пароходами и баржами, понтоны выглядели утлыми суденышками. Но они делали свое дело. За один рейс, длившийся в оба конца немногим больше часа, двадцать четыре десантных понтона батальона перевозили более тысячи человек.