Фарид Фазлиахметов - Дерзость

Напуганные стрельбой кони вынесли остальных из зоны огня.

Недолго пришлось партизанить Пете Дубовику. Во время оккупации он жил в Марьиной Горке, работал на сенном складе. Однажды мы ему через Ануфрия Сиротко передали магнитную мину, чтобы он установил ее на проходящем поезде с горючим. Мину он снарядил, но подняться по металлической лесенке и поставить взрывное устройстло у горловины цистерны Петру помешала охрана. Что делать? Дубовик спрятал мину в стогу сена. Сенной склад сгорел, а Петру пришлось срочно уходить в отряд. И вот...

Выслушав мой короткий доклад, Шарый приказал срочно занять круговую оборону на тот случай, если немцы пойдут в атаку. Затем он пригласил меня и других старых партизан посоветоваться, как поступить дальше. Илья Николаевич был собран, энергичен, решителен - чувствовалось, что он в своей стихии.

- Вот что, хлопцы, - начал командир, - с обозом придется расстаться. Будем прорываться в пешем строю. - Он кашлянул, как это обычно бывало с ним в минуты волнения, окинул всех быстрым взглядом и спросил: - Есть другие предложения?

Других предложений не было. Мы стали молча распрягать и расседлывать лошадей. С трудом сдерживая слезы, уздечками, нагайками стегали их по крупам, пытаясь отогнать подальше, поглубже в лес. Когда лошадей отогнали, поставили рядом все телеги, побросали на них сбрую, седла и подожгли.

И вот теперь снова, как два года назад, с тяжелыми вещевыми мешками, увешанные оружием, преследуемые, как и тогда, тучами комаров, двинулись мы в путь. Обошли засевших над речкой немцев и углубились в лес. Там встретили партизан. Они сообщили нам, что немцы сейчас стали на дороге Марьина Горка совхоз "Сенча-Омелыю" и намерены прочесывать леса на юго-восток от шляха, то есть на нашей стороне.

К вечеру, двигаясь на северо-восток, утомленные и голодные, расположились передохнуть на холмике у небольшого лесного озера. Здесь, пока готовился ужин, снова посоветовались, как быть дальше. Шарый обратился к Чеклуеву и Смирнову:

- Эти места вы знаете лучше чем кто-либо. Прикиньте, как быстрее всего добраться до дороги и в каком месте будем переходить шлях.

Смирнов подумал немного и ответил, что лучше всего шлях, пожалуй, пересечь между Клетищином и Любячкой, так как в этом месте лесом, вдоль осушительной канавы, можно выйти к самой дороге. А на той стороне, хотя и нет настоящего леса, зато тянутся на многие километры непроходимые болота.

- Как же мы их пройдем, если они непроходимые? - с сомнением покачал головой Шарый. Смирнов улыбнулся:

- Так мы же партизаны!

- А что думает Чеклуев?

- Лучшего места в самом деле не найти, - сказал Чеклуев. - Севернее совхоз "Сенча" - место открытое и возвышенное, уж там-то наверняка будут сильные немецкие посты, а южнее нет близко ни лесов, ни болот, все видно как на ладони, там нас могут без труда накрыть.

Итак, решено: переходить дорогу будем там, где посоветовали Смирнов и Чеклуев. В час ночи прозвучала знакомая команда: "Подъем!", и мы тронулись в путь.

Тьма стояла непроглядная, лишь по чавканью сапог можно было определить, в каком направлении движется цепочка бойцов. Через некоторое время вернулись высланные вперед разведчики. Они сообщили, что немцев поблизости нет, но дорогу патрулирует броневик. Шарый приказал всем сосредоточиться у самого шляха По его команде мы быстро пересекли шлях и углубились в заболоченное редколесье. Теперь, по нашим предположениям, мы были в тылу у карателей.

Через несколько дней окружным путем, усталые, измученные, вернулись в Бытень. Наши группы снова разъехались по своим местам. Чеклуев с товарищами направился под Марьину Горку, Бычков под Слуцк, Максимук под Бобруйск. Снова по рации пошли свежие сообщения о гарнизонах, железнодорожных перевозках немцев.

Крупная карательная экспедиция гитлеровцев закончилась так же безрезультатно, как и многие другие. Партизаны, где с боями, где, как и мы, небольшими группами, вышли из котла и продолжали свою боевую деятельность Фашисты захватили скот, сожгли несколько деревень и в десятых числах июня убрались восвояси.

Группа Суралева все это время оставалась под Побоковичами и уцелела полностью. Лишь Толя Попцов, которому шел тогда лишь тринадцатый год, - его послали в разведку - нарвался как-то на немцев. Гитлеровцы открыли огонь. Толя бросился бежать, притаился в ржаном поле И все же немецкая пуля нашла его, он был ранен в ногу От страшной боли юный разведчик потерял сознание. Нашла Толю его сестра Валя. В это время подошли немцы Один из них, вскинул автомат, но выстрелить ему помешали подоспевшие чехи из 151-й венгерской дивизии. Чехи перевязали Толику ногу и вместе с Валей отвезли в Деревцы. Они же предложили оставить его в деревне у кого-то из местных жителей, строго наказав хозяевам ухаживать за ним. Валю чехи отстоять не смогли. Ее вместе с другими гражданскими загнали в Деревцах в какой-то погреб. Там же оказались Бронислава и Мария Лиходиевские, ее родные тетки.

В погребе имелось одно-единственное маленькое окошечко, и иного способа спастись, как попытавшись выбраться через него, не было. Сестрам Лиходиевским, а также Григорию Пашкевичу, сын которого был в партизанах, угрожала смерть, и они не могли не воспользоваться хоть малейшей возможностью бежать. Первой с помощью Пашкевича добралась до окошка Мария, за ней выпрыгнула Броня. Пашкевичу помогала Валя. Первая попытка не удалась. Пашкевичу пришлось сбросить с себя почти всю одежду, только тогда он смог протиснуться в узкий проем окна. Валя умоляла оставшихся в погребе мужчин и женщин подсадить ее, но те дружно отговаривали: "Ты еще мала, чего тебе бояться?" И Валя осталась ожидать своей участи.

Попала она сначала в лагерь для гражданских лиц в Осиповичах, затем ее перевезли в Белосток. Там в лагере из прибывшей партии отобрали несколько десятков детей, загнали их в какой-то сарай и забросали гранатами. При этом из включенных на всю мощь репродукторов неслись бравурные марши Вале повезло Она не попала в число уничтоженных.

Лагерь был окружен колючей проволокой и проводами с током высокого напряжения. Возле колючей проволоки фашисты забороновали полоску земли. Подходить к ней нельзя - убьют; свирепые овчарки помогают охране. Питание 150 граммов хлеба с опилками да изредка овсяная похлебка. Посуды почти не было. Брали еду в кастрюли на несколько человек и торопливо съедали. Многие тянулись к котлу со сложенными ладонями - получали удар черпаком по рукам и отходили под гогот фашистов, для них это развлечение. Девочка не вынесла всего этого, в отчаянии бросилась на проволоку, но овчарка сбила ее с ног и вцепилась в руку, а подбежавший эсэсовец ударил прикладом по спине. После этого Валя долго болела, у нее началось кровохарканье. При выбраковке ей поставили штамп на лбу, что означало: к работе не пригодна.