Виктор Корчной - Антишахматы. Записки злодея. Возвращение невозвращенца

Мой претендентский матч с Карповым в Москве, в 1974 году, транслировался по Центральному телевидению — это способствовало моей популярности во всей стране. Возможно и то, что я владел и владею «словом», а ведь сотни и тысячи людей слушали мое «слово», которое отличалось от других, и это, наверно, способствовало моей популярности... Я тоже помогал развитию живой мысли в стране, а тогда, когда этой мысли не стало, показал пример, что пора уезжать из этой страны.

Не хочу преувеличивать свою роль. Я не был диссидентом — меня заставили им стать, уже здесь, на Западе, когда мне навязали войну, когда объявили мне бойкот, когда держали и не выпускали мою семью. В состоянии войны с советскими властями я и обучился политике. Думаю, моя личность и мое поведение оставили какой-то след в политическом развитии многих людей. Я говорю о тех, чья память обо мне, как вы сказали, со знаком плюс.

Это, кстати, доказывает, что оценка моей деятельности, которую выставила государственная пресса, никогда не была слишком популярной в Советском Союзе. Никогда государственной идеологии массы до конца не доверяли. Не случайно, например, что в Восточной Германии социалистическая система лопнула в несколько месяцев. Я на самом деле не могу этого понять. Два поколения, казалось бы, до конца научились мыслить по-социалистически, но достаточно оказалось поманить их пальцем из Западной Германии, как все рухнуло.

Конечно, очень важно и то, что они поняли: советские танки вмешиваться не будут. Нельзя не оценить заслуги Горбачева в улучшении ситуации во всем мире. Потому что прежде СССР портил эту ситуацию. Но как только в мире стало ясно, что такая огромная сила больше не вмешивается, вы же замечаете,— во всем мире наступает улучшение.

Вы никогда не спрашивали себя, что заставило ваших коллег-гроссмейстеров, многие из которых люди, безусловно, порядочные, которым не угрожали ни психушки, ни лагеря, столь решительно и дружно осудить вас? Неужели никто из них не понимал, что своими руками они создают ситуацию, когда подобному остракизму может подвергнуться любой из них?

В 1985 году, когда перестройка только начиналась, я дал интервью журналу «Нью ин чесе». Мало кто на Западе еще представлял, что происходит, а я высоко оценил усилия Горбачева поставить страну на другие рельсы. Кроме того, я сказал: «Так исторически сложилось, что все прежние годы русский народ пытались привести в рабское состояние». Многие эмигранты прислали мне, я бы сказал, очень критические письма. Но ведь после того как так называемая революция свершилась, десятки лет шли прочистка мозгов и давление власти. Одно поколение за другим склонялось все ниже и ниже. Поколение за поколением воспринимало опыт выживаемости, опыт страха...

Но, с другой стороны, наш человек, по-моему, всегда был совестлив. Я заметил, что почти каждый из советских шахматистов здесь, на турнире, старается к вам подойти, поздороваться, или, как говорили раньше, «отдать почтение». Наверное, кончился страх, рухнула внутренняя «берлинская стена» и слишком очевидна несправедливость по отношению к вам?

Больная совесть предполагает вину. Не могут же молодые ребята, а их здесь большинство, считать себя виноватыми, они же совсем молодые!

Мой вопрос неприличен для Запада, но обычен для советского человека Виктор Львович, уж если говорить по-нашему: какая у вас зарплата? Чтобы не выглядеть, мягко говоря, не очень умным, я спрошу так: легко или сложно вам живется, если говорить о финансовых проблемах?

Я отвечаю на любые вопросы. Я заработал неплохие деньги на матчах с Карповым...

То есть умереть с голоду он вам не дал.

Да. Но даже если бы я их не заработал, то в первые годы я был невероятно популярной личностью на Западе. Сейчас я мог бы зарабатывать значительно больше. Меня упрекают друзья, что я не прошу те гонорары, которые мне приличествуют. А я отвечаю: «Ведь я жил под бойкотом и был благодарен за каждое приглашение на турнир. Вот и воспитался таким образом, что можно много и не зарабатывать». Сейчас я финансово независим. Могу играть в турнирах, могу не играть, я обеспечен.

Виктор Львович, вы получили швейцарское гражданство?

Нет, еще не получил. Дело в том, что каждый эмигрант, который хочет получить швейцарский паспорт, должен жить в стране не менее десяти лет. А когда я обратился к властям спустя десять лет, мне ответили, что люди из некоторых сомнительных стран должны ждать не менее двенадцати лет. Безусловно, рано или поздно гражданство мне дадут. Но, как у Пушкина: «Черт догадал меня родиться в России с душой и талантом!» Помню, эта строчка была эпиграфом к постановке Акимова «Горе от ума» в Ленинградском театре комедии.

Вы читаете советскую прессу?

Я подписался на «Литературную газету». Но и без нее я в курсе всего, что происходит в Советском Союзе. У нас, на Западе, очень хорошо работают журналисты, с душой, рискуя жизнью, показывая самые острые моменты в жизни других стран.

Знаете ли вы, что изобретенная нашей прессой замена вашего имени на слово «претендент» в итоге превратила его чуть ли не в ругательное, и теперь, как мне кажется, шахматные журналисты пользуются им с большой осторожностью?

Нет, я этого не замечал. Но знаю, что лет двенадцать назад у меня была кличка в Советском Союзе. Поскольку называть по имени было не совсем удобно, то меня коротко называли «злодей».

Я помню, как этим термином пользовался Никитин при занятиях с молодым Каспаровым.

Вот видите, и до меня это дошло. Мне казалось, в этом прозвище есть уважение к человеку, который рискнул выступить против Советской власти, как это тогда расценивалось...

Из журнала «Огонек» № 29, 1990

ВОЗВРАЩЕНИЕ НЕВОЗВРАЩЕНЦА?

Осенью 1990 года в Москве вышел в свет энциклопедический словарь «Шахматы» (главный редактор Карпов, и в составе редколлегии «знакомые все лица» — Батуринский, Севастьянов, Крогиус, Рошаль...). Из США на это событие откликнулся Эм. Штейн: «Когорта имен: редакционная коллегия почти как футбольная команда, включая запасных... Руководит шахматной «командой» шахматист-литератор Анатолий Карпов, автор вышедшей в Америке довольно непопулярной книги «Сестра моя Каисса».

Так начинается рецензия, опубликованная в журнале «Знамя» (№ 8, 1991). А заканчивается она вопросом: «...Замалчивание в нашу эпоху гласности, разве оно не хуже лжи?» Вопрос Штейна не риторический. Оказывается, в словаре хватает разного рода умолчаний, а имена некоторых эмигрантов отсутствуют вовсе. Однако, что можно было позволить с другими — нельзя с Корчным:

«Этого имени из шахматной песни не выкинешь. Статья о В. Корчном содержит тридцать одну строчку текста, без диаграмм партий и библиографии. А вот пресс-атташе А. Карпова, А. Рошалю, например, посвящается 38 строчек текста, сталинскому прокурору В. Батуринскому, как и Корчному, тоже 31 строчка. Но и в этих немногих строках о гроссмейстере не удалось избежать некоторого передергивания. Неправильна сообщена дата рождения Корчного: перепутан июль с мартом — это, наверное, небольшая беда. Но вот фраза: «Победитель ряда международных турниров...» За емкое русское словечко «ряд», оказывается, можно многое спрятать. А ведь из ныне здравствующих шахматистов Корчному принадлежит первенство по числу побед в крупных международных турнирах и в соревнованиях союзного значения. Количество таких побед у Корчного приближается к фантастической цифре — 100!»