Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды

На допросе Эйхман упомянул о беседе, состоявшейся у него с Райаковичем в Аргентине, и поначалу Визенталь решил, что Райакович тоже скрывался в этой стране. Тем не менее он передал собранные им улики австрийским властям и сумел добиться от них выдачи ордера на арест.

По его словам, время от времени он общался с опытными венскими адвокатами, занимавшимися еврейским имуществом, и однажды кто-то сказал ему, что Райакович – это бизнесмен по фамилии Райа, проживающий в Милане. Визенталь не рассказал, от кого именно ему стало об этом известно, но своего желания поймать Райу не скрывал. Это дело потребовало от него большого терпения.

В первом отчете о деятельности своего Центра, опубликованном в апреле 1962 года, Визенталь сообщил, что, хотя место проживания Райи ему установить удалось, денег для финансирования действий, необходимых для ареста преступника, у Центра нет. Однако в отчете, опубликованном двумя годами позже, он говорит, что деньги все же нашел и съездил в Италию, причем перед отъездом сумел получить важную информацию в одном из банков, с которым Райа поддерживал деловые отношения. Визенталь сказал сотрудникам банка, что якобы собирается заниматься с Райей бизнесом, и те не только дали ему адрес Райи в Милане, но и – почему-то – сообщили номер его автомобиля.

В Милане Визенталь пошел к начальнику полиции, встречу с которым устроил ему глава местной еврейской общины. В таких случаях Визенталю нередко помогала его известность. Начальник спросил его, не он ли принимал участие в поимке Эйхмана, и, когда Визенталь ответил утвердительно, спросил, на чем тот собирается увозить пленника – на самолете или корабле.

Хотя итальянцы и отнеслись к Визенталю с симпатией, тем не менее сказали, что просьбу об аресте удовлетворить не могут, поскольку Райа не гражданин Италии и никаких итальянских законов не нарушал. Тогда еврейская община обратилась к министру юстиции, и тот сказал, что в принципе он мог бы выдать ордер на арест Райи сроком на 60 дней, но только если получит официальную просьбу от австрийского правительства. В результате Визенталю пришлось отправиться в странствие по лабиринтам венской бюрократии.

Убедить австрийские власти обратиться к Италии с просьбой об аресте Райи оказалось непросто. Чиновники либо уклонялись от ответа вообще, либо давали Визенталю ответы туманные и расплывчатые, либо говорили, что следствие по делу Райи ведется, но окончательных результатов еще нет, и так далее и тому подобное, а генеральный прокурор Палин заявил ему, что «тот, кто создает концлагерь, поступает, разумеется, по-свински, но сегодня это деяние более ненаказуемо», после чего его канцелярия уведомила Визенталя, что окончательный ответ будет дан только после того, как Палин вернется с пасхальных каникул. Прокурор явно никуда не торопился. «Лишь потом, – писал Визенталь позднее, – я узнал, что Палин и Райакович учились в одной школе в Граце».

Оставался только один выход (и по своему опыту Визенталь знал, что этот метод обычно срабатывает): он позвонил корреспонденту итальянской газеты «Корьера делла сера», рассказал, о чем идет речь, и уже через несколько часов корреспондент прибыл к Райе домой и попросил дать интервью. Визенталь понимал, что после этого Райа может сбежать (и действительно на следующий день тот пошел в банк, снял крупную сумму денег, сел в свой красный «фиат» и исчез), но Визенталь, к счастью, знал номер его машины.

Другие газеты тоже проявили к этой истории интерес, но Визенталь хранил верность «Корьера делла сера», и через какое-то время один из корреспондентов газеты позвонил ему и сказал, что Райа въехал в Швейцарию, где у него была вилла. Визенталь известил об этом швейцарскую полицию. На виллу, правда, Райа так и не приехал, но горничная, работавшая в одной из гостиниц в Лугано, узнала его по фотографии в газете, и полиция попросила его покинуть страну. Однако когда он попытался вернуться в Италию, его туда уже не впустили. Отказались его впустить также Франция и ФРГ.

Визенталь наблюдал за всем этим не без удовольствия. Время от времени он получал сообщения, что Райаковича видели то там, то сям, после чего тот снова исчезал, и Визенталь пишет, что это напоминало ему арию из оперы Россини «Фигаро здесь, Фигаро там». В какой-то момент он узнал, что Райа собирается прибыть на самолете в Вену – рейсом из Цюриха – и вместе с несколькими журналистами отправился встречать его в аэропорт, но Райа так и не прилетел. Оказалось, что его самолет совершил промежуточную посадку в Мюнхене, где он сошел и снова исчез.

Когда Палин наконец-то вернулся после пасхальных каникул, Визенталь пришел к нему и потребовал пообещать, что Райа будет арестован, как только его нога ступит на австрийскую землю, но прокурор снова попытался его «отфутболить», заявив, что собранных Визенталем материалов недостаточно. Тогда Визенталь сказал, что евреи сейчас празднуют Песах, и попросил разрешения прокурора воспользоваться его кабинетом, чтобы произнести кадиш в память о ста десяти тысячах голландских евреев, отправленных на смерть. Прокурор утратил самообладание. «Чего вы от меня хотите?» – закричал он. Визенталь ответил, что хочет правосудия. «А если окажется, что Райа невиновен?» – спросил прокурор. Визенталь сказал, что лучше арестовать его, судить и оправдать, чем не делать ничего вообще.

В конце того же месяца Райа на своей машине приехал из ФРГ в Вену и сдался полиции. Это произвело сенсацию. Журнал «Тайм» написал, что Райа арестован благодаря Визенталю, и напомнил миллионам своих читателей, что Визенталь – тот самый человек, который помог найти Эйхмана.

Трудно сказать, действительно ли все из того, что рассказал Визенталь, произошло на самом деле, но стиль его работы был именно таким: он листал папки, рылся в документах, кому-то звонил, кому-то писал, пытался соединить в единое целое разрозненные обрывки информации – как если бы они были элементами некого огромного пазла, – и успех его предприятий во многом зависел от случая и удачи.

Ему почти всегда приходилось вступать в конфликт с властями и часто прибегать к услугам СМИ, он умел относиться к себе и своей деятельности с иронией и искренне считал, что им движет исключительно стремление к справедливости. Однако его эмоциональная вовлеченность была гораздо более глубокой, чем он сам готов был это признать.

Если ему удавалось обнаружить преступника и отдать его под суд, он был доволен, а если нет – то переходил к работе над следующим делом.

Райа был арестован, но добиться адекватного наказания для него Визенталю не удалось. Он сделал все, что мог (помимо всех прочих ему помогала, в том числе, и израильская прокуратура), но материалов, представленных им в австрийскую прокуратуру, не хватило, и по обвинению в убийстве Райа был оправдан. Его признали виновным только в депортации голландских евреев.