Каринэ Фолиянц - Грехи и святость. Как любили монахи и священники

Твой Алексей.

Ты, красавица, забыла у меня на столе браслетку и кольца, но будь спокойна, я их убрал и с собой в воскресенье привезу. Целую тебя несчетно раз.

Твой Ленечка».

Затем родился у Мечёвых сын, назвали его Алексей. Когда ребенку было около десяти месяцев, в деревне, где жила Анна Петровна, случился пожар; маленького Алексея вынесли из избы и положили на траве. Земля была сырая и холодная – младенец простудился и вскоре скончался. А в 1892 году родился второй сын, которого назвали Сергеем в честь преподобного Сергия Радонежского. Болезненность Анны Петровны сказалась на младенце: он родился недоношенным и был так слаб, что его с трудом заставили закричать.

Ко времени принятия сана священника у Алексея Мечёва было четыре ребенка… А надо сказать, жизнь духовенства малых, небогатых приходов Москвы была материально очень тяжела – едва удавалось сводить концы с концами. Но это не смущало Анну Петровну, и она по-прежнему оставалась помощницей своему мужу.

А жили они действительно трудно: их церковный дом был маленький, деревянный, ветхий, полусгнивший. Помещался он во внутреннем дворе, возле церкви. В комнатах стоял полумрак – дом окружали двухэтажные дома. В дождливое время вода заливала подвал…

Денег на житье тоже не хватало. Но отец Алексей никогда не проходил мимо чужой нужды и горя. Однажды, в канун Рождества, он пришел исповедовать женщину. Увидел, в какой нищете она лежит, как измучены ее полуголодные дети, и оставил им свой кошелек, хотя знал, что дома его собственные дети ждут к праздничному столу еды. Пришел батюшка домой без копейки, и нечего ему было дать своим домашним… Стал молиться отец Алексей, просил вразумить, правильно ли поступил: одним детям помог, других без хлеба оставил… И вот под вечер, незадолго до праздничной рождественской службы, принесли в храм пакет с деньгами и поминальной запиской. Батюшка был поражен до глубины души и понял ответ на свои сомнения…

Несмотря на все житейские трудности, семья Мечёвых была счастлива. Отец Алексей и матушка Анна любили друг друга и своих детей, и жили они все дружно. Но впереди ждали отца Алексея Мечёва испытания… Матушка Анна Петровна слабела с каждым днем. Отец Алексей делал все, что мог, чтобы спасти ее. К этому времени он уже был в состоянии отправить ее укрепить здоровье в Крым, однако это не помогло. К тому же они продолжали жить в сыром, гнилом доме, что тоже усугубляло болезнь. Анне Петровне стало настолько плохо, что она попросила мужа похлопотать о переводе в другой приход, где квартира священника была хотя бы не такой сырой.

Отец Алексей привык к своему храму, сжился с ним, за десять лет службы в нем было столько пережито и столько вознесено молитв… но он, не раздумывая, уступил просьбе больной жены. И попросил сестру Анны Петровны Ольгу Петровну подыскать приход с более благоустроенным церковным домом.

Но тут у Анны Петровны началась сердечная водянка. Болезнь совсем измучила несчастную. Батюшка горячо молился и каждый раз со страхом уходил в храм, опасаясь по возвращении не застать ее в живых. А вернувшись, первым делом спрашивал: «Жива?»

Анна Петровна жестоко страдала, но жила. И однажды она поняла, что это батюшкины молитвы удерживают ее на земле. И попросила она мужа отпустить ее. Это была ее последняя, самая тяжелая для него просьба. Но и эту просьбу горячо любимой жены выполнил отец Алексей и перестал ее вымаливать. Анна Петровна скончалась 29 августа (ст. ст.) 1902 года.

Самой младшей дочери Ольге было в ту пору шесть лет.

Хоть и не стала смерть Анны Петровны неожиданностью, но потеря любимой жены потрясла отца Алексея. Горько оплакивал он свою разлуку с ней. На похоронах, обливаясь слезами, прерывая надгробное слово едва сдерживаемыми рыданиями, он горестно восклицал: «Как смогу я без тебя воспитывать моих птенцов?..» А когда вернулся домой, да огляделся – совсем затосковал. И ощутил себя одиноким и брошенным… Нет больше рядом подруги и помощницы…

Особенно страдал отец Алексей за детей, оставшихся без матери. И это чувство (вернее, сочувствие) не прошло даже когда они выросли. Сестра Анны Петровны, Ольга Петровна, порой выговаривала батюшке за то, что он балует детей, а он только тихо вздыхал да отвечал: «Молчи, тетка, ведь у них нет матери…»

В первое время после похорон Анны Петровны горе отца Алексея было беспредельно. Однажды в разговоре о значении скорбей он рассказал о себе: «Господь посещает наше сердце скорбями, чтобы раскрыть нам сердца других людей. Так было в моей жизни. Случилось у меня большое горе: лишился я подруги жизни после многих счастливых лет совместной жизни. Господь взял ее, и для меня померк весь свет. Заперся я у себя в комнате, не хотел выходить к людям, изливал свою скорбь перед Господом».

Чтобы поддержать отца Алексея, его добрые прихожане – Алексей и Клавдия Беловы (эта купеческая семья жила в доме № 9 по Маросейке и владела расположенными на его первом этаже продовольственными магазинами), пригласили к себе домой приехавшего тогда в Москву отца Иоанна Кронштадтского. Пригласили они и отца Алексея.

«Вы пришли разделить со мной мое горе?» – спросил отец Алексей. «Не горе твое пришел я разделить, а радость, – ответил отец Иоанн, – тебя посещает Господь; оставь свою келью и выйди к людям. Только отныне и начнешь ты жить. Ты жалуешься на свои скорби и думаешь – нет на свете горя больше твоего, так оно тяжело тебе. А ты будь с народом, войди в чужое горе, возьми его на себя и тогда увидишь, что твое несчастье мало, незначительно в сравнении с общим горем, и легче тебе станет».

«Послушался я слов отца Иоанна, – вспоминал отец Алексей, – и люди предо мною стали другими. Увидел я скорби в их сердцах и потянулось к ним мое собственное скорбное сердце; в их горе потонуло мое личное горе. Захотелось мне снова жить, чтобы утешать их, согревать их, любить их. С этой минуты я стал иным человеком: я воистину ожил. Вначале я думал, что делаю что-то и уже многое сделал; но после того, как пришлось увидеться с отцом Иоанном Кронштадтским, я почувствовал, что не сделал еще ничего». Отец Алексей превозмог свое личное горе и сумел вновь выйти к людям, к тем, которые так в нем нуждались. Его любовь к покойной супруге не исчезла, она наполнилась любовью к Богу, к людям и принесла много добра…

Время утишило боль утраты, жизнь продолжалась, дел и забот было очень много, но и двадцать лет спустя не забывал он свою любимую подругу: «Вот, мои дети, – сказал он однажды одному из прихожан, – все хорошие ребята, любят, заботятся обо мне, но не могут мне заменить моей покойницы, та все мои слабости знала и их любила…»

И после смерти Анны Петровны он продолжал общаться с ней, с ее любящей душой. Его сын рассказывал, что не раз, предпринимая что-нибудь, вдруг слышал от отца: «Не смей этого делать, покойница не велит тебе этого…»