Не померкнет никогда… - Александр Павлович Беляев
Из дома Дмитрий Николаевич направился прямо к соседу Алексею Воробьеву, рассказал ему обо всем, что видел, попросил помочь захоронить воинов. Воробьев проворно собрался, и оба пошли к опушке.
Яму выкопали возле большого выщербленного дождями валуна. Могила получилась просторная. Первыми перенесли в нее бойцов. Потом подняли на руки командира. Тяпин обхватил его вокруг туловища и неожиданно почувствовал под руками какой-то жгут. Он насторожился, расстегнул на груди у командира гимнастерку и нащупал под ней гладкую материю с бахромой. Непонятный предмет заинтересовал старика еще больше. Тогда он снял с убитого гимнастерку… Взлетела ракета. Тяпин поближе глянул на странный предмет и обомлел: вокруг тела погибшего было обмотано Знамя.
— Не донес, стало быть! — растерянно прошептал Дмитрий Николаевич.
Увидеть такое он никак не ожидал и даже не сразу сообразил, что делать. Кому-кому, а ему, старому солдату русской армии, очень хорошо было известно, что такое воинское Знамя.
— Делать-то с ним что будем? — оборвал его мысль Воробьев.
— Прятать надо, — ответил Дмитрий.
— Где? Дома?
— А если дом сгорит? Фронт рядом. Мало ли кому вздумается пощупать деревню огоньком… В лесу где-нибудь схоронить надо.
Так и сделали.
Они завернули Знамя в гимнастерку Барбашова. Но сначала отнесли тело командира в могилу.
Труднее всего оказалось взвалить на могилу щербатый, поросший серым лишаем камень. Под него и положили бесценный клад.
Домой Тяпин вернулся уже перед рассветом. Старуха с тревогой ожидала его. На этот раз она ни о чем не спрашивала. Молча помогла ему ополоснуть руки и так же молча налила полстакана водки.
Старик выпил и назидательно сказал:
— Вот что. Когда наши вернутся, скажи им, что там, за полем, под камнем захоронены трое наших — двое бойцов и командир со Знаменем. Понятно?
— А ты? — удивилась старуха.
— Что я? — не понял дед.
— Ты сам почему не скажешь?
— Знамо дело, если жив буду, ты тут не потребуешься. А пока — молчок! — буркнул старик и полез под пол. За околицей сердито боднул землю тяжелый снаряд.
ДИВИЗИЯ ПОВЕРНУЛА ШТЫКИ НА ЗАПАД
12 июля Железная достигла Поречья. 13-го — переправилась через Птичь. 14-го — после ночного марша полки дивизии вышли в район населенных пунктов Озаричи, Карпиловка. Это был замечательный день в боевой истории Железной. Позади остался почти 500-километровый путь, встречные бои, два кольца окружения, жестокие, кровопролитные ночные схватки с врагом на дорогах, освобожденные от гитлеровцев населенные пункты. Отдавая должное мастерству и стойкости бойцов и командиров Железной дивизии, газета «Правда» в передовой статье «Военное искусство, помноженное на храбрость» писала 10 августа 1941 года:
«Большинство пограничных советских соединений сумело выйти из окружения крепкими, сколоченными, победоносными, боевыми коллективами. Именно так действовало соединение, которым командует генерал-майор Галицкий. Оно одно из первых приняло на себя удар германских танковых колонн и отразило его, уничтожив огнем артиллерии 265 танков. А когда немецкие танковые и моторизованные дивизии, прорвавшись на соседних участках, окружили наше соединение, генерал Галицкий разделил его на отряды и приказал им самостоятельно пробиваться на восток… Две трети личного состава своего соединения вывел генерал-майор Галицкий из окружения, нанеся врагу значительно большие потери, чем понес сам».
Командование высоко оценило боевые качества Кузьмы Никитовича Галицкого. Вскоре он был назначен командиром корпуса и уехал из дивизии.
А что же стало с Железной?
В жестоких боях с врагом полки дивизии потеряли не только много людей, но и почти всю свою технику и тяжелое вооружение. Никто в ту пору ничего еще не знал о том, что случилось с группой, возглавляемой старшим политруком Барбашовым и с Почетным революционным Знаменем дивизии. Учитывая все это, Железная дивизия по приказу Наркома обороны была отведена в тыл на территорию военного лагеря.
До середины мая 1942 года 24-я дивизия занималась в районе Бологого строительством оборонительных сооружений, а затем, совершив по бездорожью 40-километровый марш, снова вступила в бой.
Ее части мужественно сражались с врагом, потеснили его и 30 мая заняли оборону на рубеже Пасина, Поречье, Сорито, Псоло, перешейки озер Псоло-Хребтовское и Однаро-Янтарное.
12 августа 1942 года в соответствии с приказом командующего Калининским фронтом дивизия сдала участок обороны другому соединению и сосредоточилась на станции Назимово, а во второй половине августа, погрузившись в эшелоны, двинулась на восток. Ни бойцы, ни многие из командиров еще не знали тогда, где придется вновь встретиться с врагом. Но по мере того как эшелоны миновали Калинин, Москву, Тамбов, пункт назначения вырисовывался все очевиднее. Гитлеровцы, еще надеясь сокрушить нашу армию, рвались к берегам Волги. И вот сюда, в район Сталинграда, где решалась судьба Родины, и двигалась 24-я дивизия. 23 августа она разгрузилась на станциях Воропаново и Качалинская и, совершив в течение ночи марш-бросок, заняла оборону в районе Фастов, Араканцево.
Предшествующие упорные, кровопролитные бои закалили дух бойцов дивизии. Ее командный состав приобрел боевой опыт. Это дало себя знать уже в первых боях и на сталинградской земле. А с наступлением зимы 1942/43 года весть о подвигах, совершенных воинами 24-й, распространилась по всему фронту.
…Первый батальон под командованием старшего лейтенанта Ивана Тимошенко занимал оборону у хутора Вертячего. Позиции противника пролегали недалеко, в каких-нибудь 100—150 метрах, опоясав высоту 123,6. Противник надежно прикрывал подступы к своим оборонительным позициям пулеметным и минометным огнем. Но бойцы батальона не давали ему покоя ни днем ни ночью.
Зима была снежная, склоны высоты занесло глубокими сугробами. Бойцы умело использовали эти заносы. Облюбовав какую-нибудь огневую точку противника и заранее на глаз вымерив до нее расстояние, воины начинали к ней подкоп. Рыли в снегу проход день, два, потом подбирались по нему к самым амбразурам вражеских дзотов и, неожиданно выскочив из-под снега, забрасывали их гранатами. Таким путем батальон захватывал у врага траншею за траншеей, поднимаясь по склонам высоты все выше и выше.
Перед решающим штурмом высоты Иван Тимошенко с замполитом Сергеем Тарасовым, возглавив по группе бойцов, определили наиболее трудные участки и по сигналу ринулись в атаку. Над высотой заалел красный флаг.
Так 24-я сражалась на каждом своем участке.
19 ноября на командный пункт дивизии прибыли командующий фронтом Рокоссовский и командующий 65-й армией генерал-лейтенант Батов. Командир дивизии полковник Прохоров доложил командующему фронтом обстановку. Рокоссовский, подняв к глазам бинокль, долго смотрел на заснеженные дали, над которыми то тут, то там поднимались темные фонтаны взрывов. Впереди, вдоль левого берега Дона, располагались немецко-румынские части. 24-я дивизия, подготовленная и нацеленная на прорыв их обороны, ожидала
