Нина Соротокина - Фавориты Екатерины Великой

Вот ещё одно высказывание человека, относящегося к Потёмкину вполне благожелательно. Глинка С.Н. (1776–1847) — сосед Потёмкина по смоленской усадьбе, поменявший военную службу на перо, словом, широко известный литератор, — в своих «Записках» пишет: «И у нас, и в Европе говорили, что Екатерина и царствовала и привлекала сердца. […] Ум её постиг, что сильная, богатая и чиновная аристократия домогается по духу своему угнетать то, что малочиновнее и маломощнее её. А потому она и заметила в Наказе своём, что богатым должно полагать преграду к удручению бедных, и что чины суть принадлежность мест, а не лиц.

Князь Григорий Александрович Потёмкин, из участи бедного смоленского шляхтича перешедший на череду князя Таврического, — Потёмкин был при Екатерине главным оплотом от притязаний сильной аристократии, лучше сказать, против вельможной гордыни».

О привычках князя Таврическом он пишет очень выпукло: «Память, желудок и сладострастие его всё поглощали. Он метил из гвардии в монастырь, а попал в чертоги Екатерины. В глубоком раздумье грыз он ногти, а для рассеяния чистил брильянты. Женщин окутал в турецкие шали, а мужчин нарядил в ботинки. Поглощал и ананасы, и репу, и огурцы».

Турецкие шали ввёл в моду именно Потёмкин. Они были у нас очень дороги, всё-таки натуральный шёлк. Рассказывали анекдот, что, желая сделать подарок тайной своей любви, конечно, чьей-то жене, он всех дам на вечере одарил турецкими шалями, а потом сознался своей обожаемой, что сделал это ради неё одной.

А теперь представим, что думал по поводу Потёмкина, скажем, Ф.В. Ростопчин, представитель чиновной аристократии, наделённый «вельможной гордыней». Ростопчин вторит Глинке: «Иным казалось, что Потёмкин, объевшись, не проснётся, а он встанет, как ни в чём не бывало, и ещё свежее. Желудок его можно уподобить России, она переварила Наполеона, и всё переварит». В этом высказывании проглядывает если не симпатия, то уважение к Потёмкину. Ростопчин был губернатором Москвы в 1812 году, Отечественная война была у него на памяти, но при жизни князя Таврического он его ненавидел. Потёмкин был враг номер один. И всё окружение Ростопчина поддерживало такое же отношение к этому баловню судьбы. Ростопчин был очень близок с нашему послу в Лондоне С.Р. Воронцову, тот в свою очередь был другом Завадовского, это была элита двора, и она никак не могла простить Екатерине её отношение к Потёмкину. Уже после смерти фаворита Ростопчин писал: «…грядущие поколения не благословят его память. Он в высшей степени обладал искусством из добра делать зло и внушать к себе ненависть». У Семёна Романовича Воронцова были свои заботы в отношении экс-фаворита. В начале царствования Александра I он отправил дочь из Лондона в Петербург, заявив при этом, что не решился бы сделать при Потёмкине, поскольку тот не пропускал ни одной юбки.

Недоброжелателем Потёмкина был и фельдмаршал Румянцев-Задунайский. Об отношении «простого люда» А.Т. Болотов в своём «Жизнеописании» — замечательном литературном памятнике XVIII столетия — пишет, что смерть Потёмкина «поразила всю Россию не столько огорчением, сколько радостью».

Легенда о браке Екатерины и Потёмкина основывается на мнении иностранных посланников и русских историках П.И. Бартеневе и Д.Ф. Кобеко. Всех мучил вопрос: почему они так странно расстались? Почему обычно щедрая императрица отпустила Потёмкина с пустыми руками? Она, правда, пожаловала отставленного фаворита титулом князя Священной Римской империи, но где деньги, где крепостные, где, наконец, серебряный сервиз? Каких-либо документов, подтверждающих это венчание, нет. О нём известно только со слов племянницы Потёмкина: Александры Васильевны Энгельгардт, по мужу графиня Браницкой. Она оставила записки, в которых подтверждает, что была на этом тайном венчании свидетельницей. История этих записок детективная. Они якобы попали к графу Строганову, который проживал в Одессе, и там погибли вместе с его архивом. Что тут скажешь? Для меня, например, не важно, были они венчаны или нет, но я думаю, что всё-таки нет. Это в восемнадцать лет можно настаивать на венчании. А в сорок пять, да ещё такой властолюбивой и прагматичной женщине, как Екатерина, у которой всё и без брака было в руках… сомнительно.

Венчание якобы произошло в Москве, в церкви Вознесения, что у Никитских ворот, там позднее венчался Пушкин с Натальей Николаевной. Но про церковь Вознесения известно другое. Глинка пишет: «Потёмкин не делал никакого духовного завещания, но он желал, чтобы в Москве на Никитской, где был скромный деревянный дом отца его, сооружена была церковь». Наследники не сразу озаботились выполнять волю покойного. Строительство завещанного храма было окончено только в 1812 году. Известно также, что Пушкин и Гончарова венчались в одном из приделов недостроенной церкви Вознесения, которая, очевидно, пострадала от пожара Москвы в Отечественную войну. Но предупреждаю, что и относительно истории этой церкви имеются разночтения. Так что каждый имеет право выбрать свою версию. Архивы Дома Романовых не сохранились. Мы никогда точно не узнаем, как был убит царевич Алексей, венчана ли императрица Елизавета с Алексеем Разумовским, оставил ли Александр I трон по собственной воле, став старцем Фёдором Кузьмичом, или «уклонился в могилу» после трудной болезни, как говорили в XVIII веке, не узнаем, самоубийцей ли был Николай I из-за неуспеха в Крымской войне, или естественная смерть унесла его из жизни.

Но помимо «семейных» отношений Потёмкина с императрицей есть о чём поговорить. Легенда о браке хороша тем, что как-то с грехом пополам объясняет разрыв Потёмкина и императрицы в 1776 году — власть не поделили, но при этом сохранили добрые отношения до самой смерти. Хотя и без всякого венчания ясно, что Екатерине нужен был на службе такой яркий, неординарный, гениальный, как утверждают многие современники, человек. Но одно точно — этим двум медведям в одной берлоге удалось договориться и поделить сферы влияния. Спальни отдельно, а прочие отношения остаются прежними.

То, что Потёмкин поставлял императрице любовников, не подлежит сомнению. Один из его секретарей оставил такие сведения: многочисленные агенты Потёмкина — а их было множество — подбирали подходящих молодых людей. После этого Потёмкин заказывал их портреты, которые потом предлагал Екатерине: мол, выбирай, матушка. От этого рассказа сильно попахивает сплетней — совсем как альбом с фотографиями в публичном доме. Какие агенты, если питомник красавцев под рукой — вот они, кавалергарды. Глинка пишет: «Дворяне Смоленской губернии очень были заметны». А у нас сейчас петербуржцы «очень заметны» — это понятно, правителям всегда нужны свои люди. Вот Потёмкин и подкладывал под бок государыни «своих людей». Живописцы с портретами для этого случая совсем не нужны.