Нина Соротокина - Фавориты Екатерины Великой

Екатерина поддерживала все начинания Потёмкина. Крепости и города строились, дороги прокладывались, в Херсоне, Таганроге и Севастополе строились верфи, со стапелей сходили новые судна. Край расцветал на глазах. Текст этот похож на передовицу советской прессы, но ведь было! Из песни слов не выкинешь.

У Потёмкина было много недоброжелателей, которые не раз пеняли Екатерине, что слишком много денег уходит на освоение нового края, а стоил ли он того? И можно ли верить Потёмкину? Он сказочно богат, а это значит пополняет свои богатства за счёт казны. Ну не может он не красть! Все крадут, но ни у кого нет таких возможностей, как у императорского любимца. Не одобрял Потёмкина и австрийский император Иосиф II. Он и подкинул Екатерине идею: а почему бы вам, ваше величество, не поехать на юг и самой посмотреть, что там наделал князь Таврический? Сказано это было на встрече в Могилёве ещё в 1781 году, и Екатерине понравилась эта идея, но осуществили её только шесть лет спустя. Потёмкину такая отсрочка была только на руку. У него, как у героя романа Джека Лондона «Время не ждёт», каждая минута была на учёте, и он сумел достойно подготовиться к встрече государыни.

Екатерина много ездила по стране, поездка в Крым, на которую ушло полтора года, была последней и самой важной. Важной потому, что это путешествие имело политический подтекст. Турция и Швеция грозили войной, Екатерине надо было показать Европе, что Россия сильна, как никогда, она искала союзников. С императрицей ехал весь двор, огромный штат обслуги, иностранные послы. В дороге присоединились приглашённые правители: император Иосиф II и король польский Станислав Август.

2 января 1787 года под гром салюта императорский кортеж выехал из Петербурга. Он состоял из 14 карет, 164 саней, в хвосте ехали ещё 40 запасных. Маршрут был намечен следующий (и он был осуществлён): Смоленск, Новгород-Северский, Чернигов, Киев, оттуда до Екатеринослава плыть по Днепру. Перед порогами все пересаживаются в кареты, далее Херсон и Крым. Обратный путь: Черкассы, Бахмут, Тор, Изюм, Харьков, Курск, Орёл, Москва и, наконец, Петербург.

Выехали зимой, потому что в прочие сезоны в России бездорожье. Для самой Екатерины построили дом на полозьях. Дом состоял из кабинета с небольшой библиотекой и рабочим столом, гостиной, в которой могло бы разместиться восемь человек, в гостиной игорный столик — не без этого, — кресла и прочая мебель. В дороге императрица могла работать, она принимала сановников, писала бумаги, читала отчёты. Дом везли тридцать лошадей. Обедали и ужинали на постоялых, заранее построенных дворах. Павленко пишет: «От Петербурга до Киева было устроено 76 таких станций, на каждой из них приготовили 550 лошадей. На каждой станции сооружались помещения для хранения припасов: 3 рогатые скотины, 3 телёнка, 15 кур и 15 гусей, два пуда крупитчатой муки, один пуд коровьего масла, 500 яиц, 6 окороков, фунт чаю, полфунта кофе, бочонок сельдей, 2 пуда сахару, вина белого и красного по 3 ведра, 50 лимонов и пиво».

Всё это безумие было организовано Потёмкиным. Правда, за дорогу он не отвечал, здесь трудились другие герои, но главным режиссёром поездки был, конечно, князь Таврический. Он разослал с курьерами по большим и малым городам бумаги с указаниями ритуала встречи. Каждый из встречающих любого звания должен быть «в совершенном опрятстве», представители дворянства чтоб в парадных мундирах, улицы — перекрывать, больным и увечным на встречу ни-ни, и ещё «чтоб монашество разного пола по улицам не шаталось», а сидело бы по кельям. И только одна радость всем доступна, радость и счастье, и крики «ура!» Это не что иное, как грандиозный спектакль от Балтийского моря до Чёрного, а труппа — всё население России.

Главный бытописатель Потёмкина у нас сейчас Пикуль, и он искренне возмущён надуманным, никчёмным и несправедливым, вошедшим в обиход выражением «потёмкинские деревни». А кто сочинил этот унизительный слоган? Пикуль объясняет, что крылатое выражение возникло не в отечестве, а во враждебной нам Европе, некий русофоб саксонец Георг Гельбиг выбросил его на политический рынок. Мало того что слоган прижился за бугром, там и дома его поддержали враги Потёмкина, те самые помещики, чьим беглым он дал в Тавриде вольную.

Строил ли он вдоль дорог картонные деревни или нет — не суть важно. Наверное, строил, потому что это суть неистребимая привычка русских. Мы строим «потёмкинские дороги» перед приездом начальства, «потёмкинские милиционеры» перекрывают шоссе из Домодедова и Шереметьева, перед приездом высокого начальства, зовётся ли он генсеком, императором или президентом, у нас подметают степь, красят траву и истребляют комаров. И всё-таки Потёмкин молодец! Путешествие Екатерины было организовано великолепно, только очень дорого. Кто-то называет цифру в 7–8 миллионов, другие историки её удваивают. По тем временам немыслимые деньги, но что мелочиться-то? Не в нашем это характере! Прокатитесь по губернским городам, и, если по нему не прошлась война, вы найдёте бывший дорожный дворец Екатерины. Помимо дворцов ещё сооружали триумфальные арки, а там встреча с оркестром, хлеб-соль, ружья палят, обыватели плачут от счастья… Бедная государыня, как у неё сил хватало.

Киев императрице не понравился. От древней столицы ничего не осталось. Две крепости, какие-то разрозненные дома, не город, а предместье, и улицы плохо мощены. Пишу об этой подробности, потому что в этот текст затесался будущий наш герой — Дмитриев-Мамонов (о нём подробно я расскажу позднее). Именно своему фавориту Екатерина поручила выразить Румянцеву своё недовольство по поводу Киева. Фельдмаршал оскорбился, добро бы сама государыня делала замечания, а чего ради этот молокосос вылез вперёд. «Передайте её величеству, — сказал он строго, — моё дело брать города, а не строить их и ещё менее — украшать». У Екатерины хватило ума не обидеться, она согласилась с таким ответом.

После Киева императрица со свитой пересела на корабль, плавание по Днепру продолжалось 14 дней. Далее город Канев, здесь к свите императрицы присоединился Станислав Понятовский. Можно представить, как польский король ждал этой встречи, как волновался. Он прибыл в Канев очень загодя, долго готовился к встрече с Екатериной, потратив на украшение города, на иллюминацию и бал в честь императрицы, по свидетельству Сегюра, три миллиона. Встреча их была холодной. Екатерина сразу дала понять, что никаких воспоминаний о далёкой юности не будет. Она была величественна, великолепна и крайне официальна. На бал императрица не пошла. После праздника польский король присоединился к путешествующим.

Далее Кременчуг, первый город Новороссии. Город этот памятен в путешествии тем, что здесь Потёмкин представил обществу уже военный театр — манёвры, о которых Сегюр отозвался с большим одобрением. Армия была не игрушечная — настоящая. «В Кременчуге Потёмкин доставил нам зрелище больших манёвров, в которых участвовали 45 эскадронов конницы и многочисленная пехота. Я редко видывал такое прекрасное и многочисленное войско». Оценке французского посланника можно верить. До приезда в Россию Сегюр успел повоевать в Америке на стороне Вашингтона и получить за военные заслуги орден.