Собрание сочинений. Том 6. Граф Блудов и его время (Царствование Александра I) - Егор Петрович Ковалевский
Qui est á présent le plus fou, des peuples ou des gouvernements? Demandait lord Holland (en 1820). – Ce sont les peuples qui sont fous, répondit C.D., mais c'est peut-ètre, parce que les gouvernements sont áкtes.[142]
Н. С. говорил о гр. М. «Oui, il a de l'esprit, mais c'est celui des autres».[143]
Совершенство в точном, строгом смысле сего слова, невозможно для человека, по крайней мере, в здешнем свете. Но мы должны к нему стремиться, и провидение положило нам цель недостижимую для того именно, чтобы мы всю жизнь и беспрестанно шли вперед. На которой точке сего пути застанет нас конец земного испытания? Это тайна, и без нее не было бы той надежды, которую религия назвала добродетелью, которая, одна из всех, никогда нас без нашей вины не оставляет.
Минуты сладостные, когда мы, так сказать, согреваемся благодарностью к Творцу и доброжелательством к ближнему, вы даете понятие о рае! Тогда сердце забывает оскорбления, воображение страх и ум, отбросив бремя сомнений, вдруг по какому-то мгновенному откровению, постигает тайный порядок всего, также как по струе света, прокравшейся сквозь ставень, мы узнаем о ясном дне и солнце. Тогда все предметы, не изменяясь, принимают для нас вид новый и на каждое впечатление в нас что-то отвечает с любовью, что Божий мир прекрасен и человеческий лишь кажется дурным.
Предвидеть бедствия и заранее к ним готовиться, значит настоящею, почти добровольною мукою уменьшать муки будущего; ибо всякая горесть язвительнее, когда она неожиданна. Это почти то же, что уплачивать тягостный долг по частям, в разные сроки.
Презирать все житейское не значит еще презирать жизнь: значит напротив знать истинное определение и следственно истинную высокую цену ее.
Правосудие Небес тем не похоже на земное, что судит не одно дело, а все дела и чувства, то есть всего человека: оттого иногда казнит его в минуту невинности, но не безвинно. В дружбе должно судить также, и сверх сего, как во многих случаях, связанные законом присяжные, предавать виновного в милость верховного судьи, то есть сердца, полного нежных воспоминаний.
Любуясь в Карлсбадском саду ползающими и летающими луциолами, я думал: сколько умов, которые также блистают лишь в потемках.
К. Д. говорил о ком-то: он почти по неволе лжет: для такого самолюбия и такой говорливости не достанет истины.
Как я завидую твоей необыкновенной, чудесной памяти, говорил однажды своему брату С. Р. В. Не завидуй, отвечал брат, это ведь также имеет свои неудобства: я не могу забыть никакой глупости, ни чужой, ни своей.
После гордости, величайшая язва человечества есть глупость, или невежество, ибо глупость не что иное, как невежество всеобъемлющее и неизлечимое. Но и гордость не есть ли также род глупости?
Кардиналу Мори, кто-то в горячем споре говорил: Mgr. Vous vous croyez peut-ètre un homme supérieur, un homme de génie; Мори отвечал: Quand je me considиre, non Mr: mais quand je me compare – c'est autre chose.[144] Вот один, и может быть, главный из подводных камней в нашем необходимом плавании, на пути к истинному христианскому смирению.
Известно забавное слово Талейрана, когда кто-то сказал об г. Тьере: Il a assez bonne façon pour un parvenu. Oh! Mr. Thiers n'est point parvenu; il est arrivé.[145] Кажется, можно сказать нечто похожее о графине Разумовской? Elle n'est pas vieille, elle est agée seulement.[146]
Что ты, древний Ларчик Пандоры? что, кроме сердца человеческого. Из него все бедствия вышли с страстями и на дне его также не гаснет искра надежды.
Il y a dans le monde une chose qui n’est pas la flatterie, mais qui lui ressemble: c'est la politesse.[147]
Pour comprendre l’amour je suis obligé de faire des éfforts de memoire et pour croire encore а l’amitié, il faut au contraire beaucoup oublier.[148]
Одна умная женщина, – не прибавить ли: старуха, говорила: Бог дал нам две способности, равно драгоценные для нашего слабого сердца: вспоминать и забывать.
Благодарность и раскаяние – вот два чувства, которые наполняют мою душу, когда с грустным отвращением от настоящего и будущего, я вспоминаю прошедшую жизнь мою. Сколько благодеяний Неба и какое злоупотребление сих благ!
Времен три, и каждое как будто предназначено для одного из элементов природы человеческой: будущее для ума, который всегда силится в него проникнуть; настоящее едва ли не для одного чувства физического, а прошедшее для сердца.
О хитрость самолюбия! Мы можем гордиться даже смирением!
Увы! все нас обманывает в жизни; по крайней мере все земное, даже и совесть.
On n’a point entièrement perdu un ami, tant qu’on le regrète.[149]
Мы всего более любим в себе и уважаем в других одно: силу.
Есть мнение общее и вообще справедливое, что надобно не только опасаться, но и презирать льстецов. Я однако ж знал льстецов такого рода, которых нельзя и не должно презирать: льстецов искренних, и потому именно наиболее вредных. Они любят вас и говорят о вас и вам, что думают в самом деле, что им кажется неоспоримой истиной, но эта мнимая истина есть пленительная для нашего самолюбия ложь.
С большею осторожностью можно предохранить себя от злости людей; но как спастись от их глупости?
Цензурные замечания П.А. Вяземского на рукопись Е.П. Ковалевского «Граф Блудов и его время»[150]
Рукопись рассмотрена мною по Высочайшему Повелению после рассмотрения графом Паниным, который наложил на нее печати совершенно запрещенные. Замечания сделанные при рассмотрении рукописи, заключающей в себе 1-ую часть биографии графа Блудова, относятся преимущественно до отдельных мест и выражений.
Места наиболее возбудившие сомнения и опасения, ныне исключены: выражения изменены и смягчены.
Например, исключаются:
1-ое указание, что в царствование императора Павла I выставлены были во многих городах виселицы для страха жителей.
2. Письма Паротта.
3. Приписываемый императору Александру I отзыв о воровстве в России.
4. Предположение, что Ольденбургское событие служило только предлогом к войне.
5. Предположение о возведении Екатерины Павловны на престол.
6. Отменяется выражение нравственные оргии по поводу Венского конгресса.
7. Исключается выражение (о Императоре): ему стало больно за самого себя.
8. Выражение сколоченное, говоря об Австрийском государстве, заменяется словом:
