Анатолий Отян - Служба В Потешных Войсках Хх Века

Его не унесет при посадке на воду в море, подтащит при попутном ветре к берегу. Такой десантник неуловимее, сильнее в бою. Потому и становится парашютный спорт в армии массовым.

В. ЖЕЛТОВ.

Наверное В.Желтов любил ипподром, если он взлётную полосу назвал беговой дорожкой. А какой абсурд об управлении телом и падением в унтах?

Часто корреспонденты, не специализирующиеся в парашютном спорте, пишут смешные и иногда абсурдные репортажи. В газете "Кировоградская правда" опубликовали репортаж о Республиканских соревнованиях, проходящих в конце восьмидесятых годов в Фёдоровке. В репортаже говорилось, что чемпионом по задержке раскрытия парашюта становится тот, кто ближе всех к земле откроет парашют.

Анатолий решил сходить в редакцию, в надежде, что они исправят ошибку, но там его встретил корреспондент, маленький смуглый человечек в засаленном мятом пиджаке на три размера больше его роста и с такой невозмутимой тоской и безразличием слушал Отяна, что тот понял, что никакого исправления или объяснения не будет и желательно ему скорее покинуть редакцию, так как этот писатель, наверное, писал очередную статью о штангистах, объясняя, что победителем становится тот, кто громче крикнет при подъёме штанги.

Но своей фотографией, опубликованной в том журнале, Анатолий очень был доволен. И не качеством фотографии, где он был изображён с маленькой головой в шлеме, смотрящей в небо и с мощной жилистой рукой, какой у него отродясь не было, а тем, что его фотографию увидят в строительных войсках, в ВСО 693, покажут полковнику

Примину, и по простодушному мнению Отяна скажут: "Вот ведь, действительно,…". а что скажут Отян дальше не думал, но было приятно.

Но, когда Анатолий демобилизовался, то ему почти все его знакомые в Кировограде говорили, что видели его фото в журнале и гордились тем, что их друг, знакомый или просто земляк такой знаменитый. Он понимал, что эта знаменитость мизерна и мимолётна, но оказалось, что кое кто помнит тот журнал до сих пор.

Ну, а его мама купила несколько журналов, и показывала всем своим знакомым и соседям: "Смотрите, какого сына я вырастила".

В хороший летний день эскадрилья обслуживала десантный стрелковый полк. Солдаты отрабатывали упражнение – прыжки с оружием. Команда тоже тренировалась в прыжках на точность приземления с той же высоты, с которой прыгали десантники. Команда укладывала парашюты, когда руководитель полёта стал спрашивать у одного из экипажей, что происходит на борту. В переговорах по радио появилась какая-то тревога. Засуетились офицеры-десантники и на земле. Руководитель полётов стал их спрашивать, что делать экипажу, но вразумительного ответа получить не мог. Самолёты работали на выброске, и только один из них ушёл по большому кругу. Когда самолёт отлетел на пять-шесть километров от площадки на северо-восток, от него отделилось бесформенное тёмное пятно, постепенно превратившееся в белое полотнище, медленно падающее на землю.

Руководитель полётов кричал, что садить нельзя, надо попытаться затащить внутрь.

Выбросившие десант самолёты, загрузились другими десантниками, но разрешение на вылет не получали, и заглушив моторы, стояли на земле.

А самолёт с каким-то ЧП на борту продолжал кружиться в воздухе. От незнания ситуации все кто наблюдал и слышал переговоры, волновались, ожидая развязки. А произошло следующее.

Выпускающим в том самолёте был техник Веня, который производил операцию Алышеву пистолет-туалет. Когда самолёт набрал высоту и вышел на боевой курс, штурман дал сигнал сиреной – "приготовиться",

Веня подошёл к дверям, открыл их и десантники встали. Впереди стоял самый высокий парень с пулемётом, закреплённым на спине под парашютом. Ствол пулемёта торчал выше головы парня и был сдвинут чуть набок. Прозвучала команда пошёл, пулемётчик оттолкнулся от порога, но не вылетел из самолёта, а, удерживаемый пулемётом, зацепившимся борт, и ставшим поперёк двери, опустился за бортом самолёта так, что над порогом была видна только голова. Солдаты были обучены так, что если дана команда пошёл, то не может быть ничего, что могло бы их задержать. Буквально за две с половиной – три секунды они, прыгая через голову пулемётчика, покинули самолёт. Но, выпрыгивая из самолёта, кто-то задел фал от парашюта пулемётчика, ранец раскрылся, и чехол с куполом улетел за борт. Веня прошёл войну, всего навидался, но в ту секунду понял, что купол сейчас откроется, натянет стропы и вырвет пулемётчика вместе с бортом самолёта. Он уже представил рывок и даже "услышал" звук отрывающейся двери, и спасти парня от страшных перегрузок уже никто не сможет. В ту секунду Веня о себе не думал. Мелькнула мысль, что пилоты сидят на парашютах, а воспользоваться ними не смогут, так как лямки не перекинуты через плечи и через специальные проушины, и не застёгнуты замок со смешным названием Ткачева -Палачёва. Но удара не последовало. Случилось так, как предполагала умная голова конструкторов парашюта. В ВДВ в отличии от ДОСААФа вершину купола привязывали к фалу стропой, удерживающей купол от сползания внутри чехла, тем самым улучшая раскрытие. Но в данном случае обрывная стропа спасла от катастрофы и экипаж, и десантника. Но спасла пока на мгновение. Десантник, болтающийся за бортом, может с перепугу открыть запасный парашют, в котором нет обрывной стропы. Веня боялся говорить ему: "Не открывай запаску", потому что, услышав слово

"запаска", тот сделает наоборот и откроет её. У Вени был случай, когда он зашёл в тёмный туалет перемотать фотоплёнку, а в этот момент в квартиру вошёл сын – школьник и Веня крикнул:

– Не зажигай свет в туалете!

Сын не услышал слова "не" и мгновенно зажёг свет, испортив плёнку.

Веня нагнулся к десантнику и прокричал ему:

– Ничего не делай!

К удивлению, тот повернул немного голову и понимающе кивнул.

Веня взял в руки нож, висевший у двери специально для этих целей и обрезал стропы парашюта, а затем руками отсоединил фал и всё это хозяйство полетело вниз.

Садить самолёт было нельзя, так как десантника обязательно ударит о землю в момент касания и как минимум, покалечит. На земле поняли, наконец, ситуацию, но предложить ничего не могли и понимали, что опасность главная исходит от запасного парашюта, раскройся он и страшно подумать что будет. Веня попытался затащить висевшего за бортом парня внутрь, но сил не хватало.

Командиром того экипажа являлся капитан Прохоров, мужественный человек, среднего роста, с иссиня выбритыми щеками и с лицом древнеримского воина. В Галерее УФФИЦИ, что во Флоренции, Отян видел скульптуру Прохорова, на которой было написано Север (полководец).