Николай II. Бремя самодержца. Документы, письма, дневники, фотографии Государственного архива Российской Федерации - Коллектив авторов
26 января
В Думе сделали запрос по поводу конфискации известных газет из-за Распутина – принят всеми. Что несчастные министры должны отвечать?! Ужасно все это 122.
Письмо великой княгини Елизаветы Федоровны Николаю II
[Конец января – начало февраля]
Благослови и сохрани тебя Господь, дражайший Ники!
Мне достоверно известно, что Аня[526] распространяет обо мне слухи, будто я принимаю деятельное участие в движении против Г[ригория] (я лично знаю тех, кто это слышал от нее, и сказала им, что это ложь). Вижу, что она, конечно же, мало меня знает! И уж, во всяком случае, я не стала бы писать об этой лжи, если б твое молчание не вызвало у меня опасений, что другие поддерживают в тебе заблуждение относительно меня. Твои обвинения были так жестки, так не похожи на тебя!! И ведь я всегда была предана тебе, всегда говорила тебе против Г[ригория] открыто! Со всех концов России в моих поездках, да и здесь люди идут ко мне со своей болью – это правда; ведь я твоя сестра – «вы должны открыть им глаза…». И все это я несла тебе, так как видела в этом свой долг, а еще потому, что была на грани срыва от страха за твое благополучие. Не в первый раз из одного и того же источника исходит ложь, направленная против меня. <…> О, как грустно думать, что двадцать семь лет неизменной дружбы могут быть разбиты вдребезги! И все же я была, есть и останусь верна тебе, что бы ни случилось. Во мне нет ожесточения, а моя привязанность к тебе не уменьшилась ни на йоту.
Дневник Николая II
11 февраля. Царское Село
В 4 часа приехал Григорий, кот[орого] мы приняли в моем новом кабинете вместе со всеми детьми. Большое утешение было увидеть его и послушать его беседу.
15 февраля
К чаю приехала Мамá; имели с ней разговор о Григории 123.
Дневник великой княгини Ксении Александровны
16 февраля. С.-Петербург
Мамá рассказывала про вчерашний разговор. Она так довольна, что все сказала. Они знали и слышали о том, что говорится, и А[ликс] защищала Р[аспутина], говоря, что это удивительный человек и что Мамá следовало с ним познакомиться и т.д. Мамá только советовала его отпустить теперь, когда в Думе ждут ответа, на что Ники сказал, что он не знает, как он это может сделать, а она объявила, что нельзя give In[527]!
Вообще она говорила все не то и, видимо, не понимает многого – ругала общество (dirty-minded gossips[528]), Тютчеву, которая много болтает и врет 124, и министров – «all cowards»[529]. Но тем не менее они были благодарны Мамá, что она так откровенно говорила, и она даже поцеловала Мамá руку!
10 марта
В вагоне Ольга[530] нам рассказывала про свой разговор с ней [Аликс]. Она в первый раз сказала, что у бедного маленького эта ужасная болезнь и оттого она сама больна и никогда окончательно не поправится. Про Григория она сказала, что как ей не верить в него, когда она видит, что маленькому лучше, как только тот около него или за него молится.
В Крыму, оказывается, после нашего отъезда у Алексея было кровотечение в почках (ужас!) и послали за Григорием. Все прекратилось с его приездом! Боже мой, как это ужасно и как их жалко.
Дневник Николая II
30 мая. Москва
Проснулся от 5 выстрелов в Тайницкой башне. Все утро приходили части за знаменами и штандартами. В 10.40 поехал с Мишей к памятнику дорогого Папá; обошел войска и приблизился к Храму Спасителя, когда Мамá подъехала. Вышли из него крестным ходом к палатке, куда Аликс прибыла с Алексеем. По окончании освящения памятника войска внизу прошли мимо церем[ониальным] марш[ем]. Погода была отличная, жаркая с ветерком и вся церемония вышла очень торжественная и красивая 125.
31 мая
В 3 часа поехал с дочками на освящение Музея изящных искусств имени Папá. После молебна обошли все залы. На меня музей своей красотой и обширностью произвел наилучшее впечатление 126.
25 августа. Бородино
В 10час. приехали на ст. Бородино, где встретили все вел[икие] кн[язья], свита, министры, местные власти и депутации. Почет[ный] караул – моя рота Преображенского полка. Затем наш поезд продвинули вперед версты на две и остановили у новой платформы посреди леса. Завтракали у себя. В 2 часа поехали в моторах в Спасо-Бородинский монаст[ырь]. Осмотрев все интересное и выпив чаю у настоятельницы[531], отправились к месту знаменитой батареи Раевского, вокруг кот[орой] были выстроены войска на три фаса, каждый по три линии, Объехав все три линии, направились к зданию Бородинского музея. В саду приняли французскую военную депутацию и затем поговорил с участником сражения, кот[орому] 122 года, и с несколькими очевидцами Отечественной войны. В это время подошел крестный ход из Смоленска с иконой Божией Матери Одигитрии. После панихиды у памятника сражения 127 эту икону обнесли вдоль фронта войск. Все это было очень торжественно и красиво. Затем посетили вновь открываемый памятник Кавалергардам и Конной гвардии, а на возвратном пути одну из батарей и могилу ген[ерала] Неверовского[532]. Вернулся в поезд в 6 ¼. Отдыхал и читал. После обеда недолго поиграл в домино.
26 августа
Встал пораньше и в 10час. поехал в монастырь к самому концу обедни. Оттуда пошел с дочерьми и всеми за крестным ходом к Бородинскому памятнику. В шатре перед иконостасом походной церкви Александра Павловича[533] был отслужен благодарственный молебен. Затем объехал войска, и они прошли церем[ониальным] маршем. Парад был очень красив по разнообразию форм одежды. Аликс вернулась с детьми в поезд, а я поехал в Бородинский дворец, в кот[ором] позавтракал с мужч[инами] семейства. В саду было устроено 8 палаток, где ели офицеры и потомки участников Отечественной войны.
Осмотрел до еды старую церковь села Бородина. Затем сел на
