Альф Якобсен - Линкор «Шарнхорст»

Главный старшина Вильгельм Гёдде, степенный, верующий человек, стоял на прожекторной площадке, на уровне мостика; впоследствии он оказался старшим по возрасту среди спасшихся членов экипажа «Шарнхорста». Через наушники он слышал доклады всех служб, поступающие в командный центр. Британская атака оказалась для него совершенно неожиданной.

«Я вдруг увидел три высоких столба воды в нескольких сотнях метров от корабля. Было ясно, что это разорвались снаряды тяжелых орудий. Сам корабль, с которого велась стрельба, я не видел, были заметны только оранжевые вспышки при очередных залпах».

Еще один из оставшихся в живых — Гюнтер Стрётер, заряжающий 15-см батареи левого борта, говорил примерно то же самое:

«Три 20,3-см (8-дюймовых) снаряда разорвались слева по борту. Тревога! По пеленгу 245 градусов можно было видеть только вспышки пламени, вырывавшегося из стволов орудий вражеского корабля».

В течение ряда лет проводились интенсивные учения, и поэтому офицеры командного центра действовали автоматически. Они четко знали, что им делать. Многие из них служили на корабле с 1939 года, т. е. сразу после ввода «Шарнхорста» в строй. Его экипаж чаще, чем любой другой, участвовал в различных боевых действиях, так что уже через несколько секунд с помощью 10-метрового оптического дальномера была определена дистанция до «Норфолка», а башня «С» приготовилась вести ответный огонь. Затем была увеличена скорость — до 30 узлов, изменен курс и выставлена дымовая завеса. В 09.40 бой закончился. Он продолжался менее десяти минут, но за это короткое время два снаряда, выпущенных «Норфолком», все же попали в цель. Один из снарядов пробил палубу и оказался в столовой машинного отделения, но не взорвался; возникший пожар был вскоре потушен. Второй снаряд нанес более серьезный ущерб.

«Мне повезло. Я находился высоко на смотровой площадке и почувствовал удар струи воздуха, когда снаряд просвистел прямо надо мной. Один матрос был убит, лейтенанту оторвало ногу, несколько человек были легко ранены. Когда я поднялся, то увидел всю картину. Снаряд снес всю решетчатую („матрасную“) антенну. Носовая радарная установка была полностью уничтожена»,

— так рассказывал Гельмут Бакхаус, который находился на высоте в 38 метров над палубой и поэтому видел все, что произошло после разрыва снаряда.

Лишившись своей новой радарной станции Seetakt, «Шарнхорст», по существу, ослеп. Британские радары были способны обнаруживать корабли на дальностях от 40 до 50 километров. Правда, линкор имел резервный радар, но он был установлен на кормовом дальномере и имел дальность действия всего 8–10 километров. Таким образом, один удачный выстрел существенно снизил боеспособность «Шарнхорста».

На борту немецких эсминцев возникло большое недоумение, когда сигнальщики в 9.30 увидели на фоне штормовых туч вспышки осветительных снарядов и услышали грохот артиллерийских выстрелов в 15–20 километрах к востоку. И опять произошло нечто странное: Бей не запросил помощи, а Рольф Иоханесон, в свою очередь, не рискнул принять самостоятельное решение. Вместо того чтобы пойти на выручку «Шарнхорсту», Иоханесон продолжал вести поиск в юго-западном направлении, хотя это направление было ошибочным.

По всей вероятности, Бей вообще не использовал радар «Шарнхорста» в тот момент, когда он был уничтожен. Поэтому в первой радиограмме, отправленной в 9.55, речь шла только об одном крейсере:

«НАХОЖУСЬ В КВАДРАТЕ АС4133. ПОДВЕРГАЮСЬ ОБСТРЕЛУ, ВЕРОЯТНО, КРЕЙСЕРОМ [С НАВЕДЕНИЕМ] ПО РАДАРУ».

Таким образом, «Шеффилд» и «Белфаст», которые огонь не открывали, остались незамеченными.

Координаты, указанные Беем, т. е. квадрат АС4133, находились гораздо дальше к северо-востоку, что вызвало еще большую путаницу.

«Указанная позиция неправдоподобна. Что делает „Шарнхорст“ на удалении более 50 миль к северо-востоку от зоны поиска?»

— раздраженно писал Рольф Иоханесон в дневнике. Он, естественно, не знал, что при шифровке радиограммы была допущена ошибка. Вместо АС4133 следовало указать АС4199, и тогда вся ситуация выглядела бы совершенно иначе.

Боевая группа находилась в зоне операции почти три часа, и почти все потенциально возможные ошибки были совершены. Ветер усиливался, а эсминцы сопровождения «Шарнхорста» были отправлены в никуда. Два из них неправильно истолковали приказ Бея и сильно сбились с курса; остальные боролись с встречным ветром и сильными волнами, зачерпывая огромное количество воды.

«Видимость уменьшилась до 300 метров. Ситуацию усугубляет большой вес носовых артиллерийских башен. Скорость снижена до 15 узлов, но волны все равно сильно заливают. Глубинные заряды смыло, а расчетам зенитных орудий пришлось уйти с поста, потому что они вполне могли захлебнуться»,

— так рассказывал Ганс-Дитрих Лау, один из опытных моряков Z-38. «Шарнхорст» вел артиллерийскую перестрелку с неизвестными крейсерами и лишился своего носового радара. Контакт с эсминцами был утерян. Возникла опасность того, что взаимное доверие Бея и Иоханесона, а также и связь между ними будут утеряны. Командующий эсминцами больше не знал, где находится Бей; он вообще никакого представления не имел о намерениях Бея. Самому же ему не хватало находчивости и смелости действовать по собственному усмотрению. Позже Иоханесон писал так:

«Примерно в 9.30 мы заметили за кормой вспышки осветительных снарядов, дистанция была около 12 миль. Бей сообщил, что его обстреливает какой-то крейсер. Я не считал себя вправе прекратить поиск конвоя, на имея прямого приказа. Бей имел в своем распоряжении лучшие на то время средства радиосвязи и радарные установки, и поэтому у него должна была быть полная информация. Но я, конечно, был обеспокоен тем, как начинают разворачиваться события».

Именно в этот критический момент, в 10.02, на «Шарнхорсте», наконец, впервые было получено сообщение об обнаружении конвоя. Корветен-капитан Роберт Любсен, капитан U-277, совершая четвертое патрульное плавание, в это утро взял курс на остров Медвежий, чтобы счислением уточнить свое местоположение. В 9.25 он заметил скопление судов, которые из-за шторма и опасности столкновения шли с включенными ходовыми огнями.

«Неожиданно обнаружил конвой, не менее 30 судов, дистанция 3000 метров. Видны ходовые огни. Курс около 90 градусов»,

— такова его запись в дневнике.

И вновь была допущена фатальная ошибка. Любсен знал, что он сбился с курса на 40–50 миль, однако, несмотря на это, тут же указал свои координаты, не отметив, что нужно внести поправку: