Лучше, чем будущее - Майкл Джей Фокс
Я обвожу глазами тысячи лиц в зале и думаю: Только посмотри, чего мы достигли. Нелл, Дебби Брукс и я, сидя в нашем офисе на съемках «Спин-Сити» двадцать лет назад и размышляя над созданием Фонда, не могли и предположить, что он разрастется до подобных размеров. Такое нечасто увидишь.
Когда в 2000-м мы впервые заявили о раздаче научных грантов, неврологические исследования казались многообещающими, но плохо финансировались. Мы взялись за дело с энтузиазмом; многие из сидящих в зале вложили в него всю душу и силы: члены Совета и их помощники, максимально щедрые в оказании поддержки; наш потрясающий персонал, возглавляемый Дебби, Тоддом Шерером и Сохини Чоудхури, а также ученые, каждый день работающие над разгадкой тайны этого заболевания. Здесь присутствуют пациенты со своими семьями, принимающие активное участие в работе: сотрудничающие в комитетах, занимающиеся просветительской деятельностью и собирающие средства через Команду Фокса — специальную ветвь Фонда, которой был посвящен сегодняшний фильм. Наш персонал в Нью-Йорке помогает им — мы уже устроили более 6 400 специальных мероприятий по сбору средств по всему миру. Мы выдаем специальные почетные ленты всем членам Команды Фокса, чтобы они надевали их на наши заседания и конференции. Эта группа волонтеров уже собрала для Фонда около 100 миллионов долларов, чем значительно поспособствовала нашему общему успеху.
Удивительно, что меньше чем за два десятилетия Фонд Фокса смог вложить в исследования более миллиарда долларов. Это огромные деньги, да и двадцать лет — немалый срок, но, с точки зрения науки, мы движемся с огромной скоростью. В поисках лекарства от болезни Паркинсона мы сейчас — наконечник стрелы.
Я снова обвожу глазами море лиц. Каждый раз, когда я буду сталкиваться с очередной проблемой или чувствовать свою бесполезность, я стану напоминать себе об этой картине, являющейся результатом стремления помочь, объединить людей и попытаться что-то изменить. Хорошие вещи могут возникать из плохих.
Внезапно аудитория начинает смеяться. Очнувшись от мечтательности, я понимаю, что Трейси сказала что-то забавное, а я это пропустил. Ничего — она с удовольствием повторит мне шутку в машине по дороге домой.
Оттенки серогоВорона на вершине нашего старого кедра разражается громким карканьем, от которого певчие птицы, скворцы и воробьи взлетают с соседних деревьев и, громко хлопая крыльями, бросаются наутек. Они боятся не вороны, а того, чего испугалась она сама: ястреб медленно кружит в небе над нашим кварталом. Птичья логика, судя по всему, такова: если взлететь всем одновременно, мы будем в безопасности, потому что нас много.
Я наблюдаю за этой сценой с заднего крыльца. У меня под рукой бинокль — подарок от детей на День отца. Я собираюсь взять его, как только Гас спустится со ступенек. Я смотрю на него понимающе: мой пес совершает собственный, как у ястреба, круг. Закончив, он осторожно усаживается рядом со мной. Мне знакома старческая суетливость, с которой он пристраивается к месту посадки. Наконец, последняя лапа и половина зада на земле — благодаря удаче и силе притяжения.
«Смотрю вот на птиц», — сообщаю я ему. Гас, помедлив, поднимает глаза и окидывает взглядом двор, словно понимает, о чем я говорю. А может, и нет. Я слышу свист, с которым ястреб падает вниз, заметив в живой изгороди зайца. Гас издает негромкое гав и делает вид, что хочет подняться. Я смеюсь, и он прекращает. «Ты же не погонишься за зайцем. Ты уже старый». Да, он старый. Надо смотреть правде в глаза: физиологически он старше меня. Задние лапы у него уже не такие мускулистые. Они не могут служить ему так, как когда-то, когда он ловко запрыгивал в машину, преодолевал препятствия, бегал и гонялся за зайцами. Суставы тоже подводят, и походка стала неуверенной. Он движется медленней, чуть вразвалку. Гас — большой пес, и мы сразу замечаем, когда он теряет вес. Годовалым щенком он весил 52 кг, то есть лишь немного меньше, чем сейчас. Мы прикладываем дополнительные усилия, чтобы удерживать его к северу от отметки 45 кг.
Мыслительные способности у него в полном порядке. Гас поражает меня тем, что на интуитивном, может, даже инстинктивном уровне понимает логику нашей жизни: вода-прогулка-еда, кто должен следующим вернуться домой, когда и на какой машине (он знает, какая из них моя). Он прекрасно понимает связь между причиной и следствием. Означает ли это, что он различает прошлое, настоящее и будущее? Мне кажется, собаки живут одновременно во всех трех. Я тоже так пробовал, но у меня не получилось.
Из-за болезни Паркинсона у меня ослаблено обоняние, но недовольная семья замечает, что в последнее время Гас стал более пахучим. Например, мы смотрим телевизор, и тут вдруг все морщат носы и выскакивают из комнаты. Я сразу проверяю, здесь ли Гас, чтобы точно знать, что причина не во мне.
Но кроме этих забавных эпизодов из жизни мужчины и его собаки, между нами можно провести и настоящие параллели. Я вижу, как Гас стареет, седеет, слабеет и худеет. Со мной происходит то же самое — хоть я и не отказался бы от талии, как у него.
Гасу двенадцать. Не такая уж и старость для собаки, если считать по формуле «семь человеческих лет за один собачий год», придуманной, судя по всему, в качестве утешения для хозяев, огорченных краткостью века их любимцев. С учетом размеров Гаса и смешения разных пород, вряд ли стоит рассчитывать, что он проживет дольше 14 лет. Но я буду бороться. Что бы ему ни грозило, я постараюсь этому противостоять. Существуют эффективные лекарства против разных собачьих хворей. Если Гасу понадобится операция, у нас есть отличный ветеринар. Если наступит время, когда он не сможет пользоваться задними лапами, я закажу ему инвалидную каталку, чтобы он ходил с помощью только передних.
Гас заставляет меня задумываться о собственных перспективах, то есть о смертности. Я пережил все вышеперечисленное: лечение от болезни Паркинсона, операцию на позвоночнике и на руке, использование инвалидного кресла. Все, чтобы продлить жизнь
