В борьбе с большевизмом - Павел Рафаилович Бермондт-Авалов
Отправляя этот доклад генералу Деникину, я надеялся, что он обратит на себя внимание и послужит той нитью, которая свяжет все антибольшевистские организации в одно нераздельное целое, без различия их ориентации и способов борьбы против общего врага. Однако на деле оказалось совсем иначе, и генерал Деникин, как мной уже упоминалось выше, ничего лучшего не мог придумать, как написать на моем докладе резолюцию: «К черту Авалова с немцами». Насколько были правильны подобные действия руководителей антибольшевистского движения, определит в будущем история. Дальнейшие же события и гибель добровольческих армий позволяют сомневаться в их правоте.
В газете «Вечернее время» (Ростов н. Д.) по поводу этого доклада появилось сообщение, озаглавленное «От штаба главнокомандующего». Оно гласило:
«В газетах появилось сообщение о том, что прилетевшие в Киев на аэроплане из армии Бермонда (кн. Авалова) офицеры-летчики Фирсов и Маршалк якобы направились в Таганрог для личного доклада Главнокомандующему и были им приняты, а также, что в Таганрог прибыли с личным докладом представители той же армии полковники Гудима и Чупрунов, поручик Надервель и корнет барон Тизенгаузен.
Приводимое сообщение не соответствует действительности.
Указанные летчики действительно прилетели, но в Таганрог допущены не были; Главнокомандующему никакого доклада не делали, равно не были приняты приехавшие из армии Бермонда четыре офицера и им предложено возвратиться обратно, причем им сообщено о последовавшем приказе генерала Юденича и необходимости оставить Бермонда и отправиться в армию Юденича.
Главное командование Вооруженными силами Юга России, придерживаясь неизменно союзнической ориентации, не вступало и не вступит ни в какие переговоры с представителями вооруженных сил, организуемых германцами, к каковым надо отнести и упомянутый отряд Бермонда».
Вслед за летчиками мной была отправлена на юг делегация, снабженная крупной суммой денег для оказания материальной помощи семьям тех офицеров, которые служили в моей армии. Таким образом, оставаясь в рядах, они были спокойны, что делегация даст семьям возможность не нуждаться. При таких условиях отношение их к службе могло быть более уравновешенным и спокойным. Делегация была снабжена печатями и бланками для выдачи аттестатов, по которым семьи моих офицеров были бы зачислены при интендантстве генерала Деникина на довольствие, но, к сожалению, там не только семьи, но и офицеры не были обеспечены. Между тем у меня в армии семьи моих чинов были зачислены на довольствие и получали ежедневно по 11 марок.
События в Прибалтике развивались ускоренным темпом. Латышские войска, сосредотачиваемые у Олая (20 километров к югу от Риги) под командой полковников Земитана и Сукура, численностью около 3 дивизий, стали проявлять активность, нападая ежедневно на русские посты. С целью предотвратить возможность начала ненужных военных действий, генерал граф фон дер Гольц еще 24 сентября отправил генералу Берту экстренное сообщение о занятии демаркационной линии к северу от Митавы русскими войсками. Граф фон дер Гольц просил англичан для предотвращения нападений со стороны латышей и эстонцев на эвакуирующиеся с громадными затруднениями германские и прикрывавшие их русские части содействовать отводу эстонских войск на линию Лемзаль – Венден – Лубанское озеро, а латышские войска, за исключением сторожевых частей, – за реку Двину. Граф фон дер Гольц подчеркнул, насколько эта мера облегчит проведение эвакуации.
Генерал Берт не счел нужным ответить на это письмо, что дало повод графу фон дер Гольцу 4 октября снова сообщить свои соображения союзнической миссии в Ригу.
Это второе обращение гласит:
«На сношение мое от 24 сентября, в котором я Вас просил способствовать очищению Латвии германскими имперскими войсками, я до сих пор не получил ответа. Напротив, все новые латышские войска скопляются у Олая и Риги у демаркационной линии по нашу сторону последней. Латыши переходят в наступление значительными передовыми частями и открывают артиллерийский огонь. Мною, после необходимых перегруппировок войск, возобновлена была их эвакуация, при чем на фронт и для охраны железной дороги вместо германских отрядов выступили русские части. Я еще раз подчеркиваю, что своевременное окончание эвакуации неосуществимо, если эстонские части и массы латышских войск не будут оттянуты от опасной близости к Олайскому фронту, иначе арьергардам германских войск грозит серьезная опасность, тогда как мне и моему преемнику приказано в порядке вывести войска в Германию, что соответствует и латышским интересам. Я настаиваю на исполнении моей просьбы от 24 сентября, в противном случае, что ясно для всех, нельзя рассчитывать на мирное очищение Латвии. В момент, когда Германское правительство отзывает меня, я особенно близко принимаю к сердцу заботу о покидаемых мною в критический момент войсках. По-моему, я обращаюсь с просьбой, исполнение которой в Ваших интересах».
6 октября я обратился к премьер-министру временного латышского правительства с телеграммой следующего содержания:
«Находя настоящий момент подходящим, чтобы отправиться на антибольшевистский фронт, я прошу Ваше Превосходительство озаботиться созданием условий, позволяющих моим войскам незамедлительно вступить в борьбу против Красной Армии Советской России, находящейся на границах Лифляндии и представляющей угрозу для всех соседних с ней культурных наций. Относительно распоряжений, которые возглавляемое Вами правительство намерено отдать, чтобы гарантировать немедленный пропуск стоящих под моим командованием войск на фронт, я прошу меня уведомить».
Ответа как на обращение графа фон дер Гольца, так и на мою телеграмму не последовало.
6 октября было утверждено «Положение Совета Управления при командующем Западной добровольческой армией». Указанный Совет был создан мной для управления на территории, занимаемой моей армией. В состав Совета вошли: председателем граф К.К. Пален, членами сенатор А.А. Римский-Корсаков, генерал Черниловский-Сокол, барон Р.Р. Энгельгардт, инженер Ильин, А. Арайс, К.К. Зимин, барон Нолькен, князь Кропоткин.
6 же октября я обратился ко всем жителям города и страны со следующим воззванием:
«Объявляю всем жителям, что впредь я не допущу никакого нарушения порядка и посягательства на личность или имущество кого бы то ни было.
Призываю всех без различия национальности, партий и религий продолжать свой мирный труд, во всем подчиняться поставленным и утвержденным мной властям, памятуя, что русская власть в этом крае всегда направляла свои усилия к благополучию его и в течение многих лет давала ему мир и заботилась о его процветании.
Созданная мною армия идет бороться с врагами народа большевиками, с которыми бесчестные люди собираются заключить мир. Я иду помочь России освободиться от ига и рабства.
Призываю население всеми силами содействовать мне в моих начинаниях и не поддаваться нашептываниям врагов свободы и культуры.
Всех преступников я буду строго наказывать, обездоленным буду помогать, обиженных защищать. Да поможет мне в этом Господь Бог».
7 октября вечером я передал Германскому посольству в Митаве следующую ноту:
«Германскому Имперскому Правительству
В освобожденных от большевиков областях Западной России я взял на себя при поддержке со стороны вновь образованного 7 октября Особого Совещания Западной России, от имени Великой России, задачу восстановления
