Покоряя Эверест - Джордж Мэллори
Но на самом Северном седле нас встретила совершенно неожиданная трудность. Последний склон, о котором я говорил, выходит на широкий снежный шельф. Над ним возвышается ледниковый барьер[335], местами рассеченный глубокими трещинами. В прошлом году мы легко нашли способ обойти эту преграду, двигаясь в направлении Эвереста, и так достигли самой низкой точки перевала. Но теперь мы с Сомервеллом обнаружили, что этот путь перекрыт непроходимой расселиной. Немного постояли на ее краю, размышляя, неужели мы зашли так далеко, только чтобы нас остановила какая-то расселина, обсуждая, можно ли здесь задействовать лестницу. Затем вернулись и стали изучать местность, ища путь в направлении Северного пика. Мы нашли крутой подъем на дальнем конце ледникового барьера и, перебравшись через две большие расселины, двинулись по бугристой и неровной местности за ними. Наконец мы увидели свободный путь к ровным снегам, из которых вырастал северный хребет. Но из этого не следует, что будущему отряду так же повезет. Судя по всему, здешний рельеф сильно меняется из года в год, и можно оказаться полностью отрезанным от остальной части отряда, причем на местности, где трудно достать древесину. Так что другой экспедиции следует подготовиться к подобной непредвиденной ситуации.
Затем, 13 мая, мы сделали первый шаг для создания Лагеря IV. Один носильщик мог нести одну палатку. Больше ничего нельзя было сделать, пока мы не сможем привлечь еще носильщиков. К счастью, транспортировка внизу была так хорошо налажена, что уже 15-го числа Стратт, Морсхед и Нортон присоединились к нам в Лагере III, и мы смогли оставить себе восьмерых кули из их конвоя.
Теперь нам предстояло обдумать, как лучше всего в этих обстоятельствах решить задачу, а главное, стоит ли нам разбивать еще два лагеря выше Лагеря IV на Северном седле или хватит одного Лагеря V. Как только мы приступили к детальному изучению этого вопроса, он был практически решен. Поскольку в нашем прямом распоряжении были всего девять или максимум десять кули, Лагерю VI сказали «нет». Операция по его обеспечению потребовала бы почти вдвое больше усилий по сравнению с Лагерями IV и V, она бы слишком затянулась, к тому же наверняка стала бы непосильным трудом для носильщиков. Как бы то ни было, теперь у нас был запас рабочей силы – бесценный в нашем случае. Новый план позволял распределить каждый из четырех грузов, которые нужно перенести из Лагеря IV в Лагерь V, на двух кули. И мы надеялись, что благодаря облегчению нагрузки они смогут достичь высоты 26 000 футов[336]. А 17 мая в Лагерь IV, расположенный под Северным седлом, доставили еще десять грузов.
19 мая в 8:45 утра мы покинули лагерь, захватив постельные принадлежности и все подходящие для носильщиков теплые вещи. День был погожий и солнечный. В час дня мы с Нортоном ставили палатки, пока Морсхед и Сомервелл закрепляли еще одну веревку между террасой, где разбили наш лагерь, и самим перевалом. Эти хозяйственные хлопоты заняли вторую половину дня, и, когда в 4:30 вечера наступил закат, мы довольно уютно и комфортно устроились на ночевку, гордые тем, что у нас теперь есть шесть термосов.
Перспективы выглядели необычайно многообещающими. Утром мы намеревались продолжить путь всего с четырьмя грузами – туда входили две самые маленькие палатки, два двухместных спальных мешка, еда на полтора дня, котелки и два термоса. Наши девять кули, которых разместили по трое в палатках Маммери, были в идеальной форме, так что у нас было по два носильщика на каждый груз, и даже с одним человеком в запасе. Все было столь удачно и качественно организовано, что мы почти не сомневались, что завтра же сможем разбить лагерь еще выше по склону горы [18].
Дальнейшие задержки были вызваны хлопотами по приготовлению еды. Было несложно заварить чай с горячей водой из наших термосов, но мы решили начать день еще и со щедрых порций спагетти. К сожалению, две банки консервированных спагетти не провели всю ночь с нами в палатках, бережно согреваемые теплом человеческих тел, а были забыты снаружи, на холодном снегу, и в итоге спагетти стали съедобны только после длительной разморозки.
В результате мы стартовали с опозданием на час, в 7 утра, и поспешили к Северному седлу, откуда под плавно возрастающим углом поднимается широкий заснеженный хребет. Было ясно, что рано или поздно нам придется вырубать ступени в твердой поверхности. Но поначалу нам удавалось избежать этого труда, следуя по каменному гребню на западной стороне.
Морсхед, если считать его бодрый настрой признаком хорошей физической формы, выглядел сильнейшим в отряде и шел первым. В это погожее раннее утро мы продвигались в удовлетворительном темпе. Возможно, мы в итоге и смогли бы разбить лагерь на требуемой высоте в 26 000 футов. Но «утреннее солнце внушает ложную надежду!».
Вскоре мы поняли, что день был вовсе не идеальным: солнце по-настоящему не грело, а с запада дул холодный ветер. Всякий раз, когда мы останавливались, я ловил себя на том, что стучу носками обуви по камням, чтобы согреть пальцы ног, и был вынужден надеть свою запасную теплую одежду – шерстяной шетландский свитер[337] и шелковую рубашку. Носильщики же мерзли все сильнее по мере подъема. Каменный хребет резко оборвался, и стало ясно, что нам пора как можно скорее найти укрытие на его восточной стороне, чтобы вообще суметь разбить лагерь. Вырубать ступени на больших высотах – это всегда тяжкий труд. Правильный метод рубить их в твердом снегу – это вырубать одну ступень за один взмах ледоруба, а затем сразу же притаптывать ногой только что проделанную лунку. Но такой способ требует вложения в удар всей силы, и протаптывать лунку также нужно с усилием. Выше в Гималаях любитель, вероятно, предпочел бы вырубать ступени за два или три менее сильных удара.
