Владимир Бойко - Не служил бы я на флоте… (сборник)

И снова ЗКПЧ, на этот раз в автономке проводивший диспуты под названием «Живые, пойте о нас…».

Когда-то начальником политического отдела (НачПо на флотском жаргоне) 31-й дивизии было тело по фамилии Никулин. При сдаче задачи №-1 на 65 БП одной из пла он возьми и спроси спецтрюмного (тогда была мода опрашивать подчиненный личный состав на знание пофамильно всех своих начальников – от командира отделения до министра обороны включительно): а кто у нас начальник политического отдела 31-й дивизии РПК СН?».

На что спецтрюмный ему честно ответил: «Да клоун какой-то, точно не помню».

Служил политрабочим на К–137 («Ленинец») 19-й ДиПЛ капитан 2 ранга по фамилии Железный («Железный Феликс» звали бы его, если был бы он особистом). Однажды РПК СН 19-й дивизии навалился на о. Ягельный винтами – навигационная авария, как ни крути, ни верти. Грусть и тоска поселилась в глазах всей дивизии, на любом сборище пинают ногами ниже живота. Через неделю сей «героический» поступок совершает атомоход 31-й ДиПЛ («Вражья дивизия» – так в шутку называли мы соседей). Железный, наблюдая эту картину из окна казармы, радостно потирая руки, изрекает: «Зашибись! Один – один!».

Действительно, нет лучше радости у моряка, чем несчастье у товарища, или сущность работы замполитов – комиссаров – политрабочих – чудаков на букву «М».

Любимая моя шутка над ЗКПЧ на второй день автономки. Включаю «Каштан» в кают-компании второго отсека (каюта ЗКПЧ там) и говорю: «Юрий Петрович! Вас приглашает НачПо к береговому телефону». Отдирая перья с лица, ЗКПЧ пулей летит в Центральный Пост, берет лежащую трубку телефона, прикладывает к уху, и здесь до него доходит, что мы вторые сутки под водой.

ИТОГОВЫЕ ПОЛИТЗАНЯТИЯ

Попал сам однажды в шкуру замполита, будучи секретарем партийной организации К–426, оставаясь за ЗКПЧ, убывшего в отпуск. Замполитил без натуги, дел то и нет никаких, кроме как кляузы строчить под названием «Политдонесения» и присутствовать на докладах у НачПо. Я как-то сумел избежать этой мудотени, да и политрабочие этому не мешали – в свой круг чужих не принимали у них никогда. Подошло время итоговых политзанятий, и по закону подлости инспекция политуправления ВМФ СССР должна проверять эти самые политзанятия у меня на подводной лодке. Очко не сжалось – я же не комиссар! Разработал план итоговых политзанятий, максимально приблизил первоисточники к суровой действительности и каждому матросу написал его выступление на этих занятиях, и кто в какой последовательности говорит. Перед судным днем итоговых политзанятий собрал их всех в Ленкомнате, провел разъяснительную беседу о любви и дружбе, заставил каждого свое выступление прочитать, а пятерым выучить его наизусть.

Наступил судный день. Проверяющих прибежало человек десять, потому что завалился сам адмирал Медведев (НачПо ВМФ СССР – самый главный ихний шаман – политрабочий). Все равно страху нет. Они брюки до дыр в своих креслах протирают, а я в РБ из морей не вылажу. Откуда пришел, туда и уйду. Это я к тому, что все-таки мы боялись этих стервецов, потому что росчерком простого карандаша этот сволочной народ ломали судьбы нормальных мичманов и офицеров Подплава.

Начались итоговые политзанятия. Моряки мои встают кому и когда положено, тянут руки все 100 %, но вызываю я того, у кого поднята правая рука (правило буравчика заработало), отвечают громко, бодро и уверенно. Идиллия! Сказки Шахерезады! Итоговые политзанятия прошли на высоком уровне. Политрабочий – адмирал Медведев (после разбора занятий с моряками) сказал на подведении итогов в штабе 19-й ДиПЛ: «На К–426, если бы не видел матросов срочной службы своими глазами, сказал бы, что это выступают офицеры. Если на других атомоходах такие же моряки – наша Родина непобедима! Главнокомандующему ВМФ СССР я доложу, что вы стойко стоите на защите священных рубежей Союза Советских Социалистических Республик!».

Славный и дружный экипаж К–426 потом ржал неделю от этих слов.

ПАРТИЯ НАШ РУЛЕВОЙ

Пришвартовались в бухте Окольной под погрузку ракет. Не успела сходня коснуться пирса, как ЗКПЧ пулей вылетел из прочного корпуса и со словами: «У меня много дел» – побежал в политотдел. «И вообще, меня ждет редактор «На страже Заполярья» (эту газету на Севере давно окрестили «На страже Захолустья», а на Черноморском флоте – «Флаг родины» – «Флотский брехун»). И «…только платок голубой мелькнул за кормой…». Он же первым и пришел утром на подъем флага с огромным фингалом под правым глазом и мощнейшим выхлопом. Северная мошкара падала в районе его дыхания замертво. Мы все не решались спросить: кто же это его так проинструктировал – член Военного совета Северного флота или редактор газеты?

Тот же бедолага – ЗКПЧ, отдыхая с моряками после автономки на Щук – озере, слинял в тот же Североморск. Появился через пять дней в своей шинели капитана 2 ранга, но в фуражке пехотного офицера. Не преминул его спросить: «В каком полку служили – с, Ваше высокоблагородие?».

КОЗНИ НАЧПО

Пришли в Полярный на ремонт. Суббота. Все после швартовки слиняли кто куда, меня, старого, больного и убогого каплея (но самого опытного), оставили дежурным по ПЛ. Отстоял, сменился. Воскресенье, вечер. Сначала в «Окурок». Неинтересно. Пошел в «Ягодку». Там наши гуляют. Присоединился. Очнулся утром. Черт те что и черт те где. На глаза попался стакан коньяка. Поправил здоровье, на часах 07.00 – убыл на подъем флага. Пропусков не было, поэтому пошел по тропе Хо Ши Мина. Пытался остановить какой-то стройбатовец на КПП нештатном верхнем. Не удалось ему. Я пошел дальше, стройбат в снегу остался лежать. Видать, не добил я его, потому что в районе деревянного цеха перехватывает меня ВОХРа. Договориться не удалось, опять таки потому, что приставила пистолет ТТ ко лбу. Жизнь дороже, документы забрали. Пришел на ПЛ, подняли флаг – и по каютам, продолжать поправлять свое здоровье. Через час вызывает командир: «Вова! Тебя какая – то падла заложила в политотдел. Сейчас из Гаджиева едет сюда НачПо горбатый проводить партсобрание и исключать тебя из КПСС. Ты мой кореш, и я не могу тебя драть, поэтому сваливаю, отбивайся сам».

Добро, командир, спасибо – грехи отпустил. Был я тогда КГДУ-1 и секретарь партийной организации РПК СН К–426. Если в других экипажах подводных лодок ребята исключались из партии за разную фигню, то у меня отделывались легким испугом за свои шалости и провинности. Хлопнул я стакан шила у старпома и пошел на партсобрание. НачПо, его прихлебатель ЗКПЧ и примкнувший к ним механик, как только меня в наиболее изощренной форме не сношали… Мне даже иногда весело становилось. Первым не выдержал всей этой мудотени наш Маркони (командир БЧ–4, мой корешок и заместитель по парторганизации). Давайте слово предоставим виновнику, так сказать. Что же он скажет? Встал я и сказал: пришли на ремонт, все – как крысы с корабля (в том числе ЗКПЧ и механик – первые) водку пьянствовать, а меня в заложники оставили. Вот я и перенервничал. Сменился, расслабился, и как результат – фигня какая-то… Тут же Маркони предлагает мне выговор без занесения, который и был принят 99,9 % присутсвующих. НачПо и ЗКПЧ искали пистолет, дабы застрелиться. Механик сам пошел и напился. Вот тут я и понял пословицу: «Не рой другому яму, сам в нее попадешь».