Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов
«Типичные, азиатские постройки, кривые улицы с бесчисленными переулками и закоулками, бесконечные плетни вместо заборов… Внутренняя убогость убранства саклей, – вернее отсутствие всякого убранства, костры под колпаками – дымоходами вместо печей, отсутствие мебели и кроватей, производили большое впечатление…»
Однако и у богатых, и у бедных были в изобилии скот и птица, была земля, огороды, сады… И жили черкесы сытно, продавая значительные излишки продуктов своего труда. Они – народ, в течение многих десятилетий живущий в мире и труде. Россия была их мать. Тесно и дружно сожительствовали в этих местах казаки, крестьяне, черкесы…
Но пришли к власти большевики, и жизнь этого мирного народа была нарушена, как нарушена была жизнь для всех в России. Аулы, которые прошли добровольцы, разграблены, жители разбежались. Аул Понежукай – аул большой, хотя и не пострадал, но в нем все охвачены страхом. Кто виновен? Черкесы говорят: «Казаки», «большевики» – они не делали между ними различия, как не делали различия между казаками и иногородними. Выяснилось, что виновны тут не только большевики, не только иногородние, но и казаки ближайшей станицы Рязанской. Чего не хватало казакам, жившим гораздо богаче черкесов? Добровольцев это не только удивляло, но и озлобляло против казаков. Однако наказать, и жестоко наказать хотя бы одного виновного, они уже не могли. «Им покажут большевики, которые теперь в их станице», – говорили добровольцы.
Испытав жестокие насилия и понеся многие человеческие жертвы от террора красных, черкесы искали защиту себе и нашли ее со стороны «кубанцев» – Кубанского отряда, пришедшего в их район из Екатеринодара. Черкесы вступали в этот отряд и сформировали там целый конный полк. Но к пришедшей Добровольческий армии, поверив пропаганде красных, отнеслись как к «казакам», все грабящим, всех уничтожающим. Это поразило добровольцев. Им было досадно и обидно.
Прошло весьма короткое время, буквально минуты, чтобы черкесы увидели и поняли, что к ним пришли не враги, а их друзья. Они убедились в этом по человеческому отношению к ним, по уважению к их обычаям, нравам, к их собственности. Убедились потому, что добровольцы не грозили, не требовали, а просили и за все немедленно платили. Выразилось это в их традиционном радушии и гостеприимстве, и не только в том, что оставившие свой аул черкесы в первую же ночь стали возвращаться к себе домой, но и в том, что, поняв, кто их враг и кто друг, приносили добровольцам сведения о красных, более того – они просили о зачислении их в ряды армии. На них произвел восхитительное впечатление генерал Марков. Они просились к нему, и с этого времени у него появился конвой из черкесов. Было чему радоваться добровольцам, но и тревожно было у них на душе за судьбу этого народа, т. к. они знали о своем временном пребывании среди него.
Среди добровольцев бодрое настроение. В ауле – мир. С высоких минаретов слышатся голоса, призывающие правоверных к молитве. Женщины с закрытыми чадрой лицами хлопочут по хозяйству, стараются отблагодарить своих постояльцев. Радость – появился табак в пачках листьев. Закурить – наслаждение! Сколько разговоров по этому поводу! Курили сигареты, «козьи ножки», на манер курения махорки. Нашлись среди курильщиков и «аристократы»: они складывали листья и крутили их в сигары.
И только во второй половине дня было нарушено благодушное настроение приказом о выступлении с началом ночи. По сведениям, полученным от черкесов, красные выступили из станицы Рязанской по стопам армии.
Отряд генерала Маркова в арьергарде. Красные подошли к аулу еще засветло. Юнкерский батальон отбил их атаку. В назначенный час, когда уже стемнело, батальон стал сниматься с позиции, и как раз в это время красные атаковали снова. Едва не погибло одно орудие 1-го батальона, сорвавшееся с мостика и вырученное контратакой батальона.
Снова моросил дождь.
Пропустив Юнкерский батальон, Офицерский полк пошел в арьергарде. Тяжелая дорога со спусками и подъемами.
13 марта. Шли медленно всю ночь. Наступивший день мало облегчил поход. Около полудня отряд остановился на трехчасовой привал в ауле Вочепший. Дальнейший путь. В прикрытии Техническая рота, которая ведет перестрелку с наступающим противником. Как-то внезапно на нее налетел грузовик красных, вооруженный пулеметами. Рота отбилась, но понесла потери. В их числе 5 без вести пропавших офицеров.
Поздней ночью, проделав за сутки до 30 верст, отряд совершенно обессиленным пришел в аул Шенджий, где уже сосредоточились все остальные силы армии.
14 марта. Тяжелое пробуждение. Части отряда генерала Маркова отдыхали полностью под прикрытием охранения от других частей. Никаких распоряжений, и, судя по тому, что походный лазарет сгрузил с подвод всех раненых и разместил их по квартирам, можно было думать о возможности еще по крайней мере одной ночевки.
Этим воспользовались артиллеристы и занялись своими лошадьми и орудиями. На время их отвлекло от дела услышанное какое-то визгливое и монотонное пение. Оказалось, шел Черкесский полк Кубанского отряда.
Полк выстроился у дома генерала Корнилова. Генерал Корнилов поздоровался с ним и что-то сказал ему. Рядом с генералом Корниловым стоял молодой командующий Кубанским отрядом, генерал Покровский. Итак – соединение двух противобольшевицких отрядов – совершившийся факт. Кубанский отряд стоял в 18 верстах к югу, в станице Калужской. Добровольцы узнали о силе этого отряда: он почти удваивал боевую силу Добровольческой армии. Было чему радоваться!
Вечером этого числа части армии получили приказ – выступление с рассветом следующего дня и добавлено новое: каждому сдать свои лишние вещи в обоз. Из этого делался вывод: будет и большой переход, и «жаркое» дело. Но… погода? Она не вызывала никаких надежд на улучшение.
Ледяной поход
15 марта. Рассвет. Низкие, серые, быстро несущиеся облака; пронизывающий ветер… Мелкий, холодный дождь. Тяжелый подъем бойцов. Верхом на лошади по расположению своих частей проскакал генерал Марков и «помог» подъему. Вся армия в движении; запрягаются лошади, грузятся на подводы раненые, которых накрывают чем возможно, чтобы хоть как-нибудь предохранить от дождя, ветра и холода.
В первый раз армия должна была разделиться; вся боевая ее часть пойдет в одном направлении, известном только начальству, а «главные силы» – походный лазарет и обоз – в другом, в станицу Калужскую, где Кубанский отряд; прикрывать эти «силы» назначены части кавалерии, за исключением одного дивизиона, который имел специальное задание: произвести демонстрацию в направлении станции Эйнем.
* * *
Роты Офицерского полка выходят из теплых домов; строятся. Не все идет гладко. Полковник Плохинский явно в прескверном настроении; шагает перед одним из выстроившихся взводов своей роты.
– Господин полковник! Ваше приказание исполнил! – докладывает ему подъехавший верхом офицер связи прапорщик Кедрин – «Хромышкин»,
