Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор - Ана Ховская
***
Федор долго лежал в ПНД, надеясь на Марка, что тот пойдет на разговор с врачом. Но Марк, недаром ушлый, выгадал в этом деле пользу для себя: он просто присвоил чистый настоящий продукт, в котором давно знал толк (пасечником был же давний товарищ – Мощенко), решил потихоньку это дело прикрыть. Естественно, ни с кем он не разговаривал на тему помощи Федору, так – приходил вроде проведывать, а Федор, видя, что он беседует с врачом, предполагал то, что предполагал. Когда его выписали, выдав ему результаты обследования на руки, эпикриз с диагнозом «Депрессивная шизофрения» и он явился к Марку домой, тот якобы в недоумении всплеснул руками:
– Вот, гад! Мед взял, а сам ничего не сделал! Ну, как верить таким людям?! Ну, ладно, посмотришь, что можно сделать с врачами в районе, они должны бумагу выдать: как жаль, что я сейчас не там живу. Я бы все решил быстро. Ты вот что: иди помойся в душе, поспи до завтра, сегодня уже поздно ехать домой, с утра уже поедешь. Мы тебе постелем на диване? Удобно будет? Бери полотенце, на тебе тапочки, иди мойся, будем ужинать скоро.
Федор ушел в душ, а после ужина вошел в комнату, где Фрося стелила постель. Закрыв дверь за собой, он увидел за нею стоявшие банки с медом, накрытые простынкой, и понял, что Марко обманул его, как многих обманывал в поселке, что каким он был, таким и остался, надежд на него не было (Федор о меде рассказал потом жене, жалуясь, что его провели, как малого). Но что толку после драки махать кулаками, когда дело сделано. Поднявшись спозаранку, ни слова никому не сказав, Федор уехал на вокзал и вернулся домой.
Бремя жизни. Расплата
Сквозь гущу дней, сквозь толщу лет
Идет неизгладимый след,
То колесница времени прошла –
И вот в глубокой колее лежат,
придавлены к земле,
Былые жизни, радости, дела…
Автор неизвестен
***
Жизнь уходит, не прощаясь,
второго шанса не дает!
Лишь улыбнется, удаляясь,
И счет за прошлое пришлет.
Л. Антони
А за советом, как дальше быть, Федор пошел к Николаю, у которого уже были свои беды: умерла старшая дочь Вера, повесился сын Володя, не выдержав смерти на операционном столе своей жены Оли (позже умрет жена Татьяна, скоропостижно скончается дочь Валентина, повесится и меньший сын Виктор). Пока учились в городе дочери – Катерина и Галина (жена брата тоже была хронически беременна).
Николай чувствовал себя плохо, долго разговаривать не мог, Федор так и не понял, что делать дальше без поддержки брата. Когда поехал в район, ему назначили амбулаторное лечение, выписали массу лекарств, которые надо употреблять каждый день по нескольку раз. Он привез домой некоторые, выписанные по рецепту, прочитав инструкции по применению, положил в тумбочку, будто подчинился велению врачей, но на раннее оформление пенсии рассчитывать не мог.
Ничего не говоря Анне, он перестал работать, выйдя сначала в отпуск, потом оформился просто механиком без разъездов по полям, по отделениям. Сначала долго нажимали, чтобы он исполнял прежние обязанности, но он отказался. Когда трагически погиб директор совхоза Зуев, совхоз распался на малые отделения, от Федора отстали, а он и не напрашивался.
***
Вскоре умер Николай, у которого обнаружился рак легких. Федор затужил, он подумывал о том, что зря послушал брата: тот сам себя загубил, как бы не аукнулось и ему.
Вскоре умер муж Клавдии, через некоторое время и сама она, дети их разъехались кто куда, усадьба опустела, ее заняла семья их бывшего соседа. Умер Павел, муж Таси, та тоже осталась одна в большом доме: сын жил уже отдельно со своей семьей в городе.
Эта череда печальных событий потрясла Федора: будто кто-то открыл врата смерти.
Если бы он только знал, как был прав…
***
Анна молчала, она научилась молчать за свою долгую жизнь. Когда рядом были дети, беседовала, шутила и смеялась с ними, подсказывала, рассуждала, какую профессию выбрать: какая-то отдельная жизнь была от Федора. А когда он отвез всех оставшихся детей по местам учебы, в доме разом опустело. Было тихо, спокойно, все разъехались, приезжая на каникулы. Анна только собирала посылки с мясом, салом, картошкой, чтобы отправить с оказией им для поддержки, хотя все получали стипендии, передавала и деньги, кроме тех, о которых знал Федор.
Наконец в свое время все получили дипломы, назначения на работы, разъехались уже на другие места жительства. Анна осталась с ним почти наедине, часто приезжала из района Светлана, работавшая в хлебопекарне. Остальные были далеко: ребята по очереди в армии, потом на работах в разных концах области, девчонки – Валя и Таня – уехали по местам распределения.
Дома позже жил Степан, раньше всех отслуживший в ракетных войсках, долгое время пролежавший в госпитале, попав под облучение. Он работал в совхозе электриком, разъезжая по поселкам на маленьком бортовом уазике, где возил скрученные мотки проводов, разные детали, запчасти и другое. Вот в отношении Степана Федор был несдержан, но они друг друга стоили: что один, что другой не уступали друг другу, ведя разговоры на повышенных тонах. Только Анна разрешала как могла все недоразумения. Федор уже не трогал ее, но у нее и без этого давно уже часто болела голова, звон в ушах не давал уснуть, она стала плохо слышать, еще и поэтому молчала почти все время. Как-то при очередной ссоре в сердцах сказала мужу, что он добивался ее смерти, но пусть не надеется: он «все равно подохнет раньше».
***
А у Лены жизнь сначала складывалась вроде неплохо: Виктор был веселым компанейским парнем, балагуром, весельчаком. Позже Лена узнала, что была похожа на первую любовь мужа. Первый вопрос задала ему после разговора со свекровью, самобытной доброй старушкой Ганной, которая без всякого умысла рассказала о девушке Гале, которая не дождалась Виктора из армии. Получив ответ мужа, поняла, что первая любовь для него не прошла бесследно: на жене примерялись все представления, какой должна быть любимая женщина. А Лена не соответствовала тем параметрам, хотя Виктор сам был далеко не интеллигентным.
Но так судьба распорядилась, что в течение всей жизни они должны были приноравливаться друг к
