Екатерина Мешаненкова - Данте. Жизнь: Инферно. Чистлище. Рай

Оба поэта спускаются по кручам воронкообразного ада. Воронка завершается последним, наиболее узким кругом владыки преисподней. При этом обоими поэтами сохраняется все время нисхождения вертикальность головою к месту схода, то есть к Италии, и ногами к центру Земли. Но когда поэты достигают приблизительно поясницы Люцифера, оба они внезапно переворачиваются, обращаясь ногами к поверхности Земли, откуда они вошли в подземное царство, а головой в обратную сторону (Ад, XXIV, 74–94). Миновав эту грань, то есть окончив путь и миновав центр мира, поэты оказываются под гемисферою, противоположной той, где гора Сион; они подымаются по жерлообразному ходу (см. стихи 133–139). После этой грани поэт восходит на гору Чистилища и возносится чрез небесные сферы. Теперь вопрос: по какому направлению? Подземный ход, которым они поднялись, образовался падением Люцифера, низвергнутого с неба вниз головой. Следовательно, место, с которого он низвергнут, находится не вообще где-то на небе, в пространстве, окружающем Землю, а именно со стороны той гемисферы, куда попали поэты. Гора Чистилища и Сион, диаметрально противоположные между собою, возникли как последствия этого падения, и, значит, путь к небу направлен по линии падения Люцифера, но имеет обратный смысл… Двигаясь все время вперед по прямой и перевернувшись раз на пути, поэт приходит на прежнее место в том же положении, в каком он уходил с него. Следовательно, если бы он по дороге не перевернулся, то прибыл по прямой на место своего отправления уже вверх ногами. Значит, поверхность, по которой двигается Данте, такова, что прямая на ней, с одним перевертом направления, дает возврат к прежней точке в прямом положении, а прямолинейное движение без переверта возвращает тело к прежней точке перевернутым. Очевидно, это поверхность: 1° — как содержащая замкнутые прямые есть римановская плоскость и 2° — как переворачивающая при движении по ней перпендикуляр, есть поверхность односторонняя. Эти два обстоятельства достаточны для геометрического охарактеризования Дантова пространства, как построенного по типу эллиптической геометрии».

Отсюда следует, что вселенная Данте основывается на неэвклидовой геометрии. Это предположение высказали недавно и итальянские физики. Некоторые важные и неясные проблемы астрономии и физики эпохи Данте, вызывающие споры и в настоящее время, могут быть разрешены только совместными усилиями знатоков средневековой науки, дантологов и представителей точных наук наших дней.

Далее Данте и Вергилий совершают восхождение по узкому коридору, напоминающему в полумраке подвал, или пещеру, пока не выходят на поверхность земли в южной гемисфере у подножия горы Чистилища… В оригинальном представлении Данте, сочетавшем библейские легенды с домыслами греческих мудрецов и их арабских толкователей, земля находилась во время оно в Южном полушарии, окруженная водой; когда произошло падение Люцифера, земля «в испуге» перешла вниз, в северную часть, а из недр земли, исторгнутых падением Люцифера, образовалась гора Чистилища. Грандиозную катастрофу, происшедшую с земным шаром, Данте объясняет моральной причиной: бунтом возгордившегося Люцифера и его падением.

Восходя в южную гемисферу, Данте слышит гул потока, стекающего вниз, в Ад. Это река забвения Лета, которую Данте, по своему обыкновению, сразу не называет. Она течет с вершины горы Чистилища, где находится Земной Рай — Эдем. Под тихое пенье ручья Вергилий впереди, а вслед за ним Данте поднимаются в сторону Южного полушария.

Мой вождь и я поспешною стопоюПошли вперед таинственной тропою,Дабы скорей увидеть Божий свет.И мне в пути предшествовал поэт.Из бездны той, что грозно поглотилаСобою нас, — мы к выходу пришли,И мир чудес открылся нам вдали,И в небесах блеснули вновь светила.

Последующие кантики «Божественной Комедии» так же будут заканчиваться словом «stella» (светило, звезда).

«Чистилище»

Покинувший пучину адских волн,В иных водах, о, вдохновенья челн.Лети вперед под всеми парусами.Обитель ту, которая светла,Куда наш дух, влекомый небесами,Возносится, очищенный от зла, —Прославлю я моею песнью ныне.Взываю к вам, о музы, о богини!Пусть Каллиопа выше воспарит.Моим стихам той музыкою вторя,Которая смирила Пиэрид,В прощении отчаявшихся с горя.

Из жуткой бесконечной тьмы Ада, наполненной стонами и скрежетом, Вергилий выводит Данте к подножию горы Чистилища. Увидев голубое небо и восходящее солнце, Данте вздыхает с облегчением и вновь ощущает уже забытое в бездне Ада чувство — надежду.

Цвет сладостный небесного сафираСливался здесь с дыханием эфира.Все светлое, что видел я вокруг, —Душе моей, томимой видом мук,Моим очам — надежду возвратило.Узрев любви прекрасное светило,Которое созвездье Рыб затмило, —Улыбкою Восток зарделся весь.

Чистилище живописно и гармонично, но Данте не может отрешиться от грусти, которую вдруг начинает испытывать, поднимаясь на гору.

Настал тот час, который в одиноких,По воле бурь несущихся пловцахРождает мысль о их друзьях далекихИ отдается горестью в сердцах;Тот час, когда, любви тоской томимы,Вечерний звон заслышат пилигримы,И мнится тем, кто слышит этот звон:Умерший день оплакивает он.

Грустит он не просто так — в чистилище он встречает своих друзей, в том числе и недавно умерших. И хотя он, конечно, рад, что видит их здесь, а не в аду, но все равно, будучи живым человеком, печалится о том, что они уже покинули земной мир.

О, призраки, доступные для зренья!Один из них, исполненный любви,Простер ко мне объятия свои;Я в свой черед пытался троекратноОбнять его, но руки непонятноМне падали на грудь, и обнималЛишь воздух я. Он удаляться стал…

Вспоминая радость, которую он испытывал в былые годы от песен Казеллы, Данте просит друга своей молодости спеть вторую канцону «Пира» — «Амор во мне о даме говорит». Заслушавшись Казеллы, Данте, Вергилий и души, прибывшие вместе с певцом, «так радостно ловили каждый звук, что лучшего, казалось, нам не надо». Но предавшиеся музыке вдруг услышали строгий голос стража Антипургатория величественного старца Катона Утического, который побуждал их не отвлекаться, а продолжать свой путь восхождения.