Евгений Брандис - Рядом с Жюлем Верном
Правда, и Амьен знал свои давние традиции. Старейшее научное учреждение Пикардии, Амьенская «Академия науки, литературы и искусства» была основана в 1750 году. В городе был также музей, ботанический сад, театр. Было и такое своеобразное учреждение, как Промышленное общество, созданное для поощрения местной индустрии и защиты ее от английской конкуренции. В читальном зале Промышленного общества Жюль Верн регулярно просматривал свежие газеты и журналы.
Постепенно Амьен втягивал его в свою общественную и культурную жизнь. Началось с избрания в Амьенскую академию. Позже он стал муниципальным советником. Попав в иную общественную среду со своими специфическими интересами, Жюль Верн не раз обращал свою творческую фантазию на «создание» благоустроенных городов будущего с тщательно продуманной планировкой и прекрасной архитектурой.
Действительный член Амьенской академии, он трижды (в 1874, 1875, 1881 годах) избирался ее директором. Иногда писатель читал здесь отрывки из своих новых романов и, между прочим, в 1874 году познакомил «академиков» с неизданной комедией в стихах «Леонардо да Винчи». В «Записках Амьенской академии» Жюль Верн напечатал фантастический очерк «Идеальный город» и два рассказа «Десять часов на охоте» и «В XXIX веке. Один день из жизни американского журналиста в 2890 году».
I. Идеальный город
Рассказы потом перепечатывались и переводились на разные языки, а очерк «Идеальный город», опубликованный только однажды в провинциальном издании, оказался в числе забытых произведений Жюля Верна.
Мне очень хотелось прочесть этот очерк, но ни в одной библиотеке не удалось найти «Записок Амьенской академии». Пришлось еще раз обратиться за помощью к профессору Эдмондо Маркуччи. Он попросил своего знакомого, живущего в Амьене, снять фотокопию, и уже через месяц «Идеальный город» Жюля Верна лежал у меня на столе. Бандероль прибыла из Италии почти одновременно с печальным известием о смерти Эдмондо Маркуччи – в августе 1963 года.[54]
«Идеальный город» – причудливая шутка в форме фантастического сновидения. Сравнивая Амьен своего времени с воображаемым городом 2000 года, писатель высмеивает разные недостатки и выражает пожелания на будущее. Многие подробности и шутливые намеки интересны были только амьенцам и потому, наверное, автор не счел нужным перепечатывать свою юмористическую фантазию.
– Дамы и господа! Разрешите мне пренебречь обязанностями директора Амьенской академии и заменить традиционную речь рассказом о приключении, случившемся со мною лично, – сказал писатель, открывая заседание Амьенской академии 12 декабря 1875 года. И дальше следует изложение фантастического сна.
Вернувшись к себе домой, на бульвар Лонгвиль, из Лицея, где он присутствовал при распределении наград учащимся, Жюль Верн прилег отдохнуть и крепко заснул.
«У меня стародавняя привычка вставать на рассвете. Но по какой-то непонятной причине я проснулся очень поздно… Солнце стояло в зените, была чудесная погода. Я открыл окна. Бульвар был заполнен гуляющими, как в воскресный день, хотя я отлично помнил, что сегодня среда. Я быстро оделся, позавтракал и вышел на улицу, не подозревая, что меня ожидают самые невероятные сюрпризы».
Дойдя до улицы Лемершье, он с удивлением увидел, что она сплошь застроена прекрасными зданиями и простирается так далеко, что не охватить взглядом. За одну ночь выросли новые кварталы, обрамленные садами и бульварами. Железнодорожный мост оказался на прежнем месте, но вели к нему не козьи тропки, а широкое шоссе, вымощенное плитками из порфира.
«Какие изменения! Неужели этот уголок Амьена не заслуживает больше названия «маленькой Лютеции»?[55] Неужели теперь можно будет здесь пройти в дождливый день, не увязнув по щиколотку в грязи? Неужели не нужно будет шлепать по размокшей глине, ненавистной местным жителям?»
Всматриваясь в лица прохожих, он не нашел ни одного знакомого. Роскошные кафе, построенные в ультрасовременном стиле, были заполнены нарядной публикой. Из городского сада доносилась какая-то странная музыка.
«И в этой области все изменилось. Никакого музыкального ритма, никакого темпа! Ни мелодии, ни гармонии!.. Звуковая алгебра! Триумф диссонансов! Звуки, подобные тем, какие производят оркестранты до того, как прозвучат три удара дирижерской палочки! Но слушатели аплодировали с таким энтузиазмом, словно приветствовали ловких гимнастов.
– Не иначе, как это музыка будущего! – невольно воскликнул я, – неужели я нахожусь за пределами настоящего?
Об этом нельзя было не подумать, так как, подойдя к афише, на которой были перечислены программные вещи, я прочел поистине потрясающее заглавие:
"№ I. Размышление в миноре о квадрате гипотенузы"».
Тут требуется пояснение. Жюль Верн был хорошим пианистом и страстным любителем музыки. Уже в его время некоторые композиторы, объявлявшие себя новаторами, изгоняли из музыки ее первооснову – ритм и мелодию. Писатель попытался представить себе, во что же это может вылиться, если так пойдет дальше, и оказался провидцем.
Как известно, в современной западной музыке нередко создаются именно такие «беспредметные» «алгебраические» произведения, о которых с иронией писал Жюль Верн, словно ему удалось заглянуть лет на сто вперед!
Писатель убедился, что изменилась и техника исполнения. Перед входом в концертный зал он увидел огромные рекламные щиты:
ПИАНОВСКИЙпианист императора Сандвичевых островов«Я не имел ни малейшего понятия ни о самом императоре, ни о его придворном пианисте.
– А когда сюда прибыл этот Пиановский? – спросил я у какого-то меломана с большими оттопыренными ушами.
– А он сюда и не приезжал, – ответил амьенский старожил, глядя на меня с удивлением.
– Когда же он приедет?
– Да он и не приедет…
У моего собеседника был такой вид, будто он хотел спросить: «А сами-то вы как сюда попали?»
– Но если он не приедет, то Как же может состояться его концерт? – спросил я.
– Концерт уже начался.
– Здесь?
– Да, здесь, в Амьене, и одновременно в Лондоне, Вене, Риме, Петербурге и Пекине!
«Ну и ну, – подумал я. – Должно быть, все эти люди не в своем уме. А может быть, это вырвавшиеся на свободу обитатели Клермонского сумасшедшего дома?»
– Сударь, как это понять? – продолжал я.
– Прочтите внимательно афишу, и вы увидите, что концерт – электрический.
Я взглянул на афишу. Действительно, в этот час знаменитый Пиановский играл в Париже в зале Герца, но электрическими проводами его инструмент соединялся с роялями Лондона, Вены, Петербурга, Рима и Пекина. И, таким образом, когда он ударял по клавишам, соответствующие ноты звучали и на этих отдаленных инструментах, на которых клавиши приводились в действие электрическим током!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
