Питер Маас - Исповедь Джо Валачи

Размышляя об этих днях, я могу сказать только одно. Я счастлив, что мне удалось воспитать моего сына в полном неведении относительно моих дел, что он не стал жить моей жизнью.

Несмотря на внешнее спокойствие, в карьере Валачи скоро должен был начаться самый бурный период с того времени, когда Кастелламмарская война расколола «Коза ностру» на части. «Неприятности» начались не только с того момента, когда Дженовезе, наконец, высказал свои претензии на пост главы «семьи»; казалось, само его присутствие накаляло атмосферу настолько, что кругом сыпались искры.

— Времена для нас наступили плохие. Все слегка нервничали. Я чувствовал, что в любой момент меня могут продырявить. Возвращался домой поздно ночью, кругом тихо, и иногда я останавливался перед входной дверью, замирал и ждал выстрела. Я никогда не брал с собой ключи от дома, потому что вечно их терял. И те несколько минут, пока Милдред шла к дверям, чтобы открыть мне, казались часами. Но должен сказать, что иногда мне было все равно, я стоял у дверей совершенно спокойно. Ну, что я мог с этим поделать?

Глава 10

Одним из наиболее могущественных людей в «семье» Лючиано, который оказывал поддержку Фрэнку Костелло, был Вильям Моретти, он же Вилли Мур. Костелло и Моретти родились в соседних кварталах восточной части Гарлема и все эти годы поддерживали друг с другом близкие отношения. В тридцатые годы Моретти, став «лейтенантом», уехал из Нью-Йорка и устроил себе штаб-квартиру в северной части Нью-Джерси. Оттуда он руководил целым рядом дел, которые выросли из первоначального успеха Моретти в качестве незаконного торговца спиртным и короля «лотереи». «У Вилли было много людей, — рассказывает Валачи, — где-то пятьдесят-шестьдесят человек в Джерси, которых можно было найти по всему штату. Имелся у него кое-кто и в Нью-Йорке, но настоящим оплотом был Джерси. Большинство людей Моретти считалось членами его команды, но не все (слишком уж разветвленным был его бизнес). Так или иначе, все они работали с Вилли. Моретти как бы ни от кого не зависел. У него была своя небольшая армия. В нашей среде это служило способом самоутверждения. Такой уж у нас был образ мысли».

У Моретти, однако, имелась одна личная проблема, которая стала постепенно вызывать озабоченность у его коллег в руководстве «Коза ностры». Вилли страдал запущенной формой сифилиса, как Аль Капоне, причем болезнь уже начала поражать его мозг. Сифилис еще не полностью сломил Моретти, временами он сохранял полную ясность мысли. Но случались периоды, когда Вилли начинал болтать, как сумасшедший о том, о чем следовало держать язык за зубами. Во время таких приступов Костелло помещал его под медицинское наблюдение. Из-за рыщущего поблизости Дженовезе Фрэнк нуждался в поддержке Моретти, хотя бы символической. Эта опека Моретти достигла своего апофеоза во время слушаний о преступности, которые проводились сенатором Эстесом Кефаувером. Вызванный в суд Моретти был в неважной форме, и Костелло переправил его в сопровождении врача и санитара через сеть «Коза ностры» на западное побережье. И лишь после того, как Фрэнк убедился, что приступ позади, он позволил Моретти вернуться и отвечать на вопросы. И хотя Вилли не сказал ничего особенного, что могло бы нанести вред, он был на грани этого, когда давал свои несвязные показания у свидетельского барьера. Ситуация стала еще более серьезной во время его последующего выступления перед большим судом присяжных Нью-Джерси. Все это усугублялось возрастающей болтливостью Вилли с репортерами, так как Моретти, по-видимому, получал большое удовольствие от проявляемого к нему внимания и появившейся возможности повспоминать о «старых денечках».

Это, если верить Валачи, было хитроумно использовано Дженовезе, чтобы свалить Костелло.

Вито — настоящая лиса. Он не торопится. Он хочет, чтобы все было законно. Сначала Вито заговаривает об этом с нами, то есть командой Тони Бендера, своим ближайшим окружением. Делается это в расчете на то, что мы начнем обсуждать его идею, она будет распространяться все шире и заставит призадуматься других членов. Вито говорит, что Фрэнк Костелло во многом прав, но совершает ошибку, защищая Моретти. Еще Дженовезе говорит, что ему очень жаль Вилли. Ведь, в сущности, он ни в чем не виноват, просто у него «поехала крыша». Но если Моретти позволить болтать и дальше, он может всех нас крупно подставить.

Вот так Вито агитирует за убийство Моретти, и Фрэнк Костелло выглядит во всем этом деле далеко не лучшим образом. Как-то раз Вито встречается с нами в центре города и говорит: «Мужчины мы или трусливые крысы?» Потом начинает подводить к тому, что с Моретти не все в порядке, и его нужно убрать. «Вилли спятил, что ж жизнь есть жизнь, — говорит он, — и если завтра со мной случиться что-нибудь подобное, меня тоже нужно будет убрать. Я бы сам этого хотел, чтобы не нанести вреда нашему делу». После того, как семя посеяно, оно, естественно, прорастает. И вот на общем совете всех боссов было решено, что Вито прав.

Вопрос о том, кому поручить убийство Моретти, оставался открытым — конкретно никто из членов «Коза ностры» не получил такого задания. «Они не торопились, — объясняет Валачи, — прошла неделя, потом еще одна, а боссы так и не позаботились об этом деле. В общем, было решено, что у кого появится более или менее подходящая возможность, тот и уберет Вилли».

Случилось так, что эта возможность появилась у Джона Робилотто (Джонни Робертса), бывшего партнера Валачи по ссудному бизнесу, и работавшего теперь с Альбертом Анастазия. У Робилотто и «пары других ребят», как сообщает Валачи, была назначена встреча с Моретти в Нью-Джерси. «Встреча была не в ресторане Дьюка, — рассказывает Валачи, — а примерно на расстоянии семи домов в сторону от него, в том же квартале. Я забыл, как называлась эта забегаловка. На встрече с Джонни и другими ребятами Вилли получил свое».

Валачи узнал обо всем этом по радио. Он проспал, по своему обыкновению, до обеда, а потом отправился в «Лидо». Валачи искал новую официантку. По пути он зашел к одной девушке, чтобы спросить, не нужна ли ей работа. Она сказала, что уже нашла себе место, и Валачи собрался было уходить, когда услышал по радио сообщение об убийстве. Он сразу же вернулся и решил пока не покидать свою квартиру. «Если даже о Вилли все было условлено заранее, — вспоминает Валачи, — осторожность не мешала. Вилли все очень любили, и именно поэтому Вито потратил столько времени, чтобы протолкнуть свою идею старикам. Так что не было полной уверенности, что не начнется какая-нибудь заваруха».

Он попытался связаться с Тони Бендером, чтобы прояснить ситуацию. Ему это не удалось, и он оставался дома почти до полуночи, пока не дозвонился до своего «лейтенанта». «Можно ли появляться на людях?» — спросил Валачи.