Андрей Венков - Атаман Войска Донского Платов

С Платовым на коронации царь говорил ласково. Он со всеми ласково говорил. Но более ободрила и озадачила его Императрица Мария Федоровна. На торжествах был Матвей Иванович допущен к ее руке, а когда, облобызав, выпрямился, придержала она его руку другой своей рукой, теплой и нервной. Он в легкой растерянности посмотрел на нее, а она сказала без улыбки, очень серьезно, будто давно собиралась сказать ему:

— Вы много, очень много пострадали, генерал. Помните, мы всегда рады видеть вас при дворе. Мы ценим вашу верность, — и опустила веки, как будто намекая на что-то старому другу.

Секунду, пока он не сглотнул подступивший к горлу комок, она все держала его руку своими обеими руками.

— Заслужу… матушка… — смог сказать растроганный Платов.

Она светло улыбнулась ему и вновь прикрыла веки, отпуская.

Отступивший Матвей Иванович долго сморкался в стороне, в толпе любопытных, поздравляющих и завидующих, всех, кто видел этот знак внимания, отличающий заслуженного донского генерала.

— Да… я вам скажу… Жизнь отдать… Не достоин… Нет, не достоин, — бормотал он, утирая платком то усы, то глаза. Совсем потерялся.

Ободренный, взялся он задонские дела с большой охотой, тем более что дел этих накопилось — море.

— Так, — сказал непременному члену Канцелярии Адриану Денисову. — Давай поглядим, что тут у нас, чем владеем, располагаем?

Денисов разложил перед ним карту, где размечена была земля, отводимая Войску Екатериной Второй в «бесспорное на вечные времена владение»[85]:

— Имеем мы, Ваше Превосходительство, войсковую территорию 500 верст в поперечнике, граничащую с губерниями Екатеринославской, Слободско-Украинской, Воронежской, Саратовской, Астраханской, Кавказской и Таврической — 119 станиц, 1722 хутора, помещичьих слобод — 49, это тех, что с церквами, поселков — 206. Населения мужского пола — 184 тысячи 340 душ. Из них служилых до 40 тысяч душ. Способны выставить 80 полков, имея в штате, по указу 1798 года, 501 саблю на полк.

— Ого! — вырвалось у Матвея Ивановича.

— Так точно, — отозвался Денисов. — Но в очередности выхода на службу большие непорядки. Одни уходят на несколько лет. Другие — более нескольких дней, да и то во всеобщих походах не бывали. Полки перебрасываются с театра на театр[86], иногда до высочайшего повеления на Дон не отпускаются. Есть казаки, что подряд по пять с лишним лет в походе числятся.

— Это мы пресечем.

— Хозяйство войсковое разнообразно, но мало устроенно, — продолжал Денисов. — Имеем мы мельниц — 331, винокурен — 8, рыбных заводов — 39, хлебопашество развито мало. По-над Миусом, возле Аксая и вверх по Дону, примерно до Цимлы, упражняются в посеве более всего пшеницы. Сенокосы — по Войску повсеместно.

— Куда пшеница идет? — перебил Платов.

— Сбывают в таганрогском порте. Далее, Ваше Превосходительство, лес есть, но к домовому строению приспособлен мало, разве что в верхних станицах. Есть поблизости Миусские леса, но они взяты казной, за малым не истреблены на строительство Черноморского флота, а ныне отдаются под казенные дачи. Из полезных растений еще виноград произрастает, посадки его снизу до Нижне-Чирской доходят. Выше замерзнут. Главный промысел — рыбная ловля. Рыба красная и белая ловится зимой и весной в Дону, и в гирлах[87], и в Азовском море. Вывозятся рыба свежая, соленая и мерзлая, красная икра. Клей и визига[88]…

— Да, это так, это я знаю… — подтвердил Платов, удовлетворенно потирая руки.

— Помещики многие и верхние станицы упражняются в скотоводстве. Есть ремесла. В Черкасске два завода для изготовления фруктовой водки, да есть три завода для изготовления сальных свечей. Сукноделие есть, готовится сермяжное сукно. Войску принадлежат Маноцкие соляные озера, соль идет на соленье рыбы и на применение между собой. Торговля существует, здесь, в Черкасске, торговля идет постоянно — в основном шелком и сукном из Москвы и из Польши. Второй большой порт на Дону — Качалинский. Оттуда вниз спускают канат, гвозди, хлеб, кожи, икру, коровье масло, лес, дрова в Черкасск и в Таганрог.

Платов грустно усмехнулся, вспомнил свой дровяной склад. Ушло время… Денисов, по-своему поняв его усмешку, сказал:

— Дрова на отопление почти не используются. Тростник и навоз…

— Знаю, знаю… Что там еще по торговле?

— Ярмарки, Ваше Превосходительство. Урюпинская на Покров, Луганская, Мартыновская и Аксайская — на Троицу.

— Н-да, хозяйство…

— Хочу обратить внимание Вашего Превосходительства на возможные волнения.

— Какие волнения? Никаких волнений…

— В мае откочевала, извольте видеть, калмыцкая орда. И не велено было мешать. Но более полутора тысяч душ осталось. С ними три князька каких-то. Оные калмыки рассеялись по всему Войску, составили шайки и воруют; генерал-майор Сычов и генерал-майор Кутейников вели следствие — калмыков таких около сотни. Украли более пяти тысяч голов скота и семь тысяч лошадей, причем соплеменники их не выдают.

— Всего-то?.. Ну, с этими мы быстро. Заготовь приказ, — Платов лениво потянулся и одним махом решил дело. — Так. Всех калмыков силой выселить на левый берег Дона. Кочевать им, — по обычаю предков. Весной — по Кагальнику и Салу, летом — по Карбулаку и Гашуну, осенью — у соляных озер, зимой — у Маныча. Направить к ним приставов. Беднейших выловить и отдать в работы в левобережные станицы, чтоб зарабатывали себе на жизнь и были под присмотром. Как заработают, разбогатеют, вернуть их в свои кочевья. Вот так я тебе скажу.

— Помимо рапорта на высочайшее имя сделать подобное невозможно, — возразил Денисов.

— Подадим и рапорт, — успокоил Платов. — Вели собрать все, что на них вешают, на этих калмыков. Будем писать царю. Что, по твоему мнению, в Войске первостепенное значение сейчас имеет? Калмыки — это не первостепенное, сними. Считай, решили.

— Служба, — твердо сказал Денисов, — очередность, сроки и справа[89] для бедных.

— Это верно, — вздохнул Платов. — Что предлагаешь?

Денисов довольно толково стал излагать свои предложения, как регулировать выход на службу, как пресечь уклонение, высылку вместо себя наемщиков, как помочь неимущим. Регулярно бы сменялись и возвращались домой через три года, а с Кавказской линии — через два года. Тоже самое относительно внутренних губерний России, где казаков постоянно гоняли на усмирение, — два года, чтоб не разложились.

— Да, это верно, — подтвердил Платов. — Составь-ка, брат, мне подробнейший рапорт с предложениями. И это пропиши, как его… Ну, в общем, ты меня понял…